не больше пары дней. Надо же, как не повезло! Однако она вовсю старалась не быть обузой: улыбалась, шутила над своим положением и не останавливалась, хотя ей было тяжело.
В машине я села вместе с Надей на заднее сидение и на всякий случай пристегнула ее ремнем, очень аккуратно, чтобы не перетянуть живот. В зеркале ехидно щурился Акунин, мол, – надо же, Мать Тереза! – однако он не мог знать, что в ту самую секунду я размышляла о том, что представляет собой существо в ее животе: это живое человеческое дитя или маленький застывший комочек, похожий на пластикового пупса? Мои жуткие мысли прервались чудесным образом: под ладонью словно запульсировал футбольный мячик.
– Ой! – я посмотрела на Надю, – это…
– Да, – хихикнула она, – пинается.
– Ух, ты!
Я не могла выражаться иначе, чем междометиями. Ребенок! Живой, активный, не превратившийся в «манекена!» В этом мне определенно виделся некий знак свыше.
– Мальчик? – наконец спросила я.
– Да. А как ты догадалась?
– Я почти всегда угадываю.
Это было правдой. В своей жизни я знала четырех беременных девушек, и у трех из них "определила" пол ребенка раньше УЗИ. Всю оставшуюся дорогу до дома я слушала рассказы Нади о женской консультации, о курсах для беременных и гадала, какое имя больше подошло бы малышу.
Вид у Акунина был такой, словно ему в глотку насильно затолкали лимон, и теперь он давился и морщился. Я очень надеялась, что Надя его гримас не заметила.
Едва мы с Акуниным переступили порог моей квартиры, на нас ураганом накинулась Женя:
– Вы вообще чем думаете? Задницей?! Я тут одна, вашу мать, никакой, блин, записки, вообще ни черта!
– Ой…
– Это просто гадство! Как я вас обоих ненавижу!
Она снова и снова поливала нас ругательствами. Мы с Александром переглянулись. Надя робко пряталась за нашими спинами.
– Остынь, моя прелесть, – презрительно бросил Акунин, – не выражайся при ребенке.
И он, словно фокусник, извлек Надю из-за своего плеча.
– Привет, – скромно потупилась она.
– Отлично, – буркнула Женя, – где вы ее откопали?
– Мы ездили за ней, – объяснила я, – я рассматривала фотографии и заметила, что в одном из домов кто-то есть.
Крылья узкого Жениного носа раздулись от ярости:
– Кто тебе разрешал копаться в моем фотике?!
– Ну, прости. Ты спала, я не хотела тебя будить.
– Это мой фотоаппарат, нефиг его трогать!
– Пожалуйста! – воскликнула Надя. Она расстроилась до слез, – не надо ссориться из-за меня!
Женя мгновенно смягчилась:
– Ладно, ничего страшного. Просто я не знала, что делать: приперлись тут эти, а я даже не знала про записи в супермаркете.
– Что-о?! – хором спросили мы с Акуниным.
– Здравствуйте! – послышались два мужских голоса из кухни.
Не
