и задумчиво посмотрела на художника Орлова. – Мечта даже легче привета.
– То «Привет», то «Мечта», – грубовато хмыкнул Орлов. – Больно уж красиво.
Девушка Клара Курбе огорчённо посмотрела на художника Орлова, который по собственной воле уходил из её сердца.
– А если я мечтаю о двухпудовой гире? – спросил Петюшка, и милиционер-художник неожиданно хрукнул от смеха, а потом ухмыльнулся.
Тут уж все мы – и я, и Орлов, и Петюшка – тревожно поглядели на Клару, надеясь, что она этого хруканья с ухмылкой не заметит.
Милиционер и сам напугался и попробовал преобразить неуместную ухмылку в сосание больного зуба. Но это не получилось – смешливая ухмылка тянулась, продолжалась. Все поняли, что милиционер-художник с громом и треском рухнул из сердца Клары на грязный пол.
Отчаяние и ужас отобразились в его глазах. Ему совсем не хотелось рушиться на пол. Да ведь он и ничего такого не сделал – только хрукнул, только ухмыльнулся! Нельзя же так сразу – из сердца на пол!
С ужасом, повторяю, в глазах Шура-милиционер искал выход из неприятного положения.
– Ха-ха, – нервно засмеялся он в открытую. – Ну и насмешил ты меня, Петюшка. С чего ты мечтаешь о двухпудовой гире?
– Мечтаю, и всё! – лаконично ответил Петюшка. – Выжимать её хочу.
– Вот так мечты! – продолжал смеяться Шура, направляя свой смех на девушку. Изо всех сил он приглашал Клару посмеяться над Петюшкой, но она даже не улыбнулась. Поджав губы, она глядела внутрь керосиновой лампы. Ясно было, что она хоть треснет, а больше никогда в жизни не взглянет на милиционера-художника.
Но и на художника-немилиционера, то есть на Орлова, ей смотреть не хотелось: ведь он сам, по собственной воле ушёл из её сердца. А меня и Петюшку она давно уж видеть не могла.
Некоторое время Клара раздумывала, на кого из присутствующих могла бы она посмотреть, и поняла, что смотреть не на кого. В глупое, неприятное положение попала девушка Клара Курбе – сидела за общим столом и ни на кого не могла смотреть. Вокруг же разместились четыре совершенно рухнувших в её глазах человека.
Милиционер-художник прервал свой смех, вытер губы носовым платком. Отвага и безумие шевельнулись в его глазах.
Бедняга-милиционер-Шура-художник-любитель решился на отчаянный шаг.
– Если б у меня была лодка, – тихо сказал он, – если б у меня была лодка, самая лёгкая и самая лучшая в мире, я бы назвал её «Клара».
Глава XVII. Самое лёгкое название в мире (Окончание)
Я и теперь, через несколько лет, часто задумываюсь: какое же слово, какое название самое лёгкое в мире? То вспоминаю я милицейскую «Ласточку», то Петюшкину «Пену», то снова придумываю:
«Пыль»,
«Печаль»,
«Тень»,
«Рассвет».
Но ни на одном слове я никогда не могу остановиться. То кажется мне слово недостаточно лёгким, то не очень чистым, то совсем уж не лодочным. Где взять, как выбрать из миллионов слов самое лёгкое?
И «пыль», и «печаль»,
