в рукав.
Он стоял неподвижно, дожидаясь чего-то, и жевал резинку, ритмично и безостановочно двигая челюстями. Все два часа своего бдения он был терпелив, словно кот, поджидающий мышь. Сразу после полуночи свет в окне четвертого этажа вдруг погас, и весь многоквартирный дом погрузился в темноту.
Мужчина в коричневом костюме остался неподвижен. Он прислонился широкими плечами к кирпичной стене, сунув руки в карманы брюк, и выждал еще с полчаса. Затем, сверившись со своими часами, он протянул руку куда-то в темноту и поднял моток тонкой веревки, лежавший у его ног. К одному концу веревки был прикреплен обтянутый резиной крюк.
Он перемахнул через стену, после чего беззвучно и стремительно прошел по гаревой дорожке, которая вела через запущенный садик к задней стене дома.
В свете луны железная пожарная лестница особенно четко вырисовывалась на фоне белой оштукатуренной стены.
Мужчина в коричневом костюме остановился под выдвижным концом лестницы, который находился на расстоянии пяти футов от его вытянутой руки. Он размотал веревку и метнул крюк в небо. Крюк зацепился за перекладину пожарной лестницы. Мужчина покрепче взялся за веревку и потянул. Конец лестницы медленно и беззвучно соскользнул вниз и уперся в землю.
Мужчина в коричневом костюме снял крюк, смотал веревку и повесил на нижнюю перекладину лестницы, чтобы забрать на обратном пути.
Он начал подниматься по лестнице, шагая через перекладину, двигаясь решительно и ни разу не оглянувшись, чтобы узнать, не наблюдает ли кто за ним. Он добрался до окна четвертого этажа, за которым следил последние два часа, и с удовлетворением отметил, что окно приоткрыто снизу на несколько дюймов. Также он отметил, что шторы на окне задернуты. Опустившись перед окном на колени, мужчина приблизил ухо к щели между рамой и подоконником и прислушался. В такой позе он застыл на несколько минут, затем подсунул пальцы под раму окна и аккуратно потянул. Окно, дюйм за дюймом, поехало вверх, не издавая ни звука.
Открыв окно полностью, мужчина в коричневом костюме обернулся через плечо, посмотрел вниз на темный сад и еще более темный переулок. Вокруг не было заметно ни движения, не раздавалось ни звука, если не считать его собственного размеренного дыхания.
Шторы висели достаточно далеко от окна, и он соскользнул в комнату, не всколыхнув их. Осторожно повернувшись, он принялся закрывать окно, снова сдвигая его дюйм за дюймом без малейшего звука. Когда окно вернулось в первоначальное положение, он распрямился, развернулся и на дюйм отодвинул одну штору, всматриваясь в темноту комнаты. Приторный запах пудры, выдохшихся духов и косметики подсказал ему, что он попал туда, куда планировал. Он прислушался и спустя пару мгновений уловил звук быстрого легкого дыхания где-то неподалеку от своего укрытия. Мужчина достал фонарик, тонкий, как карандаш, и включил его, прикрыв лампочку пальцами. В этом слабом свете он разглядел кровать, стул с наброшенной на него одеждой, и ночной столик
