сделала из короля раба. Его люди голодали, пока эта женщина выменивала хлеб и рыбу на украшения и ткани у прибывших с юга торговцев. И Хравн на это молчал.
Боги! Ни один воин более не видел в нем предводителя. А едва Торем попытался напомнить отцу о том, кто он есть, как оказался бунтарем. А после…
После Хравн Бесстрашный отрекся от сына в присутствии воинов и жреца. Поклялся лично перерезать ему глотку, если нога Торема Изгнанного ступит на земли Алерна.
И теперь Изгнанник вынужден искать пристанища в чужих землях. Отвоевывать право на жизнь мечом, отвечая не только за свою судьбу, но и за судьбу воинов, последовавших за ним. И в том числе Снежной ведьмы, покинувшей тепло и достаток королевского дома. И сменив меха и шелка на грубую кожу и кольчугу.
Он готов был принять условия местного короля, поступить к нему на службу и лично присягнуть ему на верность, но тот обнажил меч на мирных переговорах. И Торем вынужден был ответить тем же.
В итоге, старый король мертв, а у Торема появились свои земли, которые он намерен теперь отстоять и расширить. И принцесса Адрианна была ценным даром богов, что позволит ему воплотить в жизнь задуманное.
– Я просто хотела поставить на место эту элехорийскую шлюху, – прошипела Этхельда сквозь зубы, отпрянув и откинувшись на спину. – Не понимаю, почему ты с ней так носишься. Если хочешь ее для себя, то возьми.
Взять? Да, он мог бы ее взять силой, по праву победителя. Она была хороша. Необычно хороша. В землях Аларна нет женщин с темными волосами, загорелой кожей и черными, как ночь в канун зимнего солнцестояния, глазами. И она точно вызывала желание в мужчинах.
Торем был бы и сам не против взять ее на свое ложе. Но зачем? Женщина, которая хочет отдаться сама, дарит куда больше наслаждения. К тому же, принцесса была нужна ему для другого. Она была заложницей, возможностью торговаться с ее братом. А женщин у него и без того хватало.
Хоть эта была какой–то… необычной. Этот огонь в глазах, решимость, упрямство и гордость. Она готова была умереть, но не уронить свое достоинство королевы. Но в то же время она умела жертвовать ради других. И как она двигалась…
Торем снова скрипнул зубами, вспомнив взгляды, которыми чуть ни вылизывали ее тонкую фигурку его воины. И они почему–то злили его. Потому и велел Бьерну убрать ее подальше, пока не случилось ничего непоправимого.
Этхельда тоже знала, о чем говорит. У ее короля были другие женщины. Он никогда не брал их силой, как другие воины, но она знала, как он может покорять женское сердце. Но наигравшись, он снова и снова возвращался к ней. Каждый раз все страстней, все ненасытней. И она была даже рада этим его забавам. Мужчина не может принадлежать единственной женщине, он становится мягким, как тесто.
А Этхельда такого не хотела. Она любила своего короля за его силу, за его дар подчинять себе сердца воинов и простых крестьян и за его бесстрашие в бою.
– Мне не нужно ее тело, Хельда. Мне нужна заложница, если я хочу укрепиться в этих землях, –
