себе, я в детдоме вёл дневник. Вечерами записывал в толстую тетрадь как прошёл день, излагал свои мысли по какому-нибудь вопросу. С детства я тяготел к познанию Вселенной. После усыновления в один прекрасный день дневник прочитала моя приёмная мать. Я тогда на неё сильно разозлился. Однако она первая увидела мой талант к писательству и указала направление.
– Ты сохранил дневник? – Милана с серьёзным видом смотрит на меня. В её лазурных глазах притаилась печаль. Она сочувствует мне.
Знаю, слово «детдом» звучит устрашающе.
Я пока не готов дать почитать ей дневник, поэтому растерянно хлопаю ресницами.
Чайник начинает свистеть, я выключаю плиту. Ищу в голове подходящий ответ.
– Конечно, только не сейчас, – киваю я. – Он в доме родителей.
– А, – понимающе протягивает Милана.
– Не передумала насчёт чая? – я наливаю кипяток в заварочный чайник.
Милана качает головой.
«Интересно, о чём она сейчас думает?»
Девушка смотрит на настенные часы, стрелки перевалили глубоко за полночь.
– Уже 2 часа, мне пора спать! – строго говорит она.
– Конечно, я покажу тебе комнату.
– Спасибо.
Я беру её за нежную ладонь и веду к невесомой лестнице. Второй этаж – это пристройка на крыше дома с галереей и пространством для прогулок. Деревянные ступени лестницы с необычным рельефом будто бы парят в воздухе – опираясь на прочные стеклянные опоры.
Преодолев ступени, мы идём по коридору, стены которого сделаны из прозрачного стекла. Я люблю простор. Днём за ними красуется благоухающий сад из цветов. Мы подходим к стеклянной затемнённой двери.
– Твоя комната, – я поворачиваю ручку, и дверь распахивается.
Стены спальни из кирпича, но внутри во всю широкую стену вставлено панорамное окно. Вид открывается на Кремль и Москву-реку. Возникает ощущение, что подобно птице паришь в воздухе. Ночная столица будоражит душу.
Милана восхищённо вскрикивает:
– Какой шикарный вид! – Она подбегает к окну, касаясь стекла ладонями, и зачарованно смотрит вдаль.
Мне нравится, когда она радуется, Милана искренна в своих эмоциях. Моё сердце переполняет счастье. Я зажигаю светильник, чтобы лился приглушённый свет, тем самым была видна притязательная красота ночного города.
Посреди комнаты стоит огромная кровать с мягким изголовьем, застеленная бордовым бархатом. По обе стороны располагаются прикроватные тумбочки из чёрной ольхи красного тона. Бельевой шкаф спрятан в белоснежной стене с позолоченным орнаментом. На полу разбросаны декоративные меховые подушки. С мраморного потолка спускается кованная люстра в форме шара.
Я показываю на вторую дверь.
– Милана, здесь душевая и туалет.
Она отрывается от окна, её лазурный взгляд светится добротой и счастьем. Милана в моих глазах воплощает собой мелодию: звонкую и в то же время спокойную, как летний дождь при свете солнца.
– Спасибо, Дориан,
