надёжные помощники, – пробасил восседавший на троне князь града леших Ольха – елмаган Йергал. – Куда надёжнее ворожбы русалок.
– И как ты, княже, собрался воевать с огнём? – обратился к Йергалу Дреф. – Перед пламенем воины бессильны. – Дреф обвёл взглядом Вече. – Сокрушить ворожбу может только ворожба, и смертельный огонь потушит только мёртвая вода.
– Главное, чтобы мёртвая вода нас не погубила, – заметил старейшина Славол, сидевший недалеко от йарей Дрефа.
– Согласен, – рыкнул Йергал.
Вилы, русалки и лешие – многие из них, видела Марья, кивали словам седого бородатого гаркуна: несмотря на веление древнейших, дух Вече пронизывали и страх, и неверие, и беспокойство.
Ночь сгустилась, и пламя костра, подле которого собралось Вече, устремлялось к украшенному серебряными звёздами небу. Треск огня сливался с взволнованными голосами собравшихся.
– Я сама себя погубила, когда в огонь ступила, вот и стала навью, – проговорила Марья громко, и голоса стихли. – Топь забрала меня в услужение против воли – я не хотела быть её новой Хозяйкой, – продолжала русалка, и Дрозд, расправив крылья, согласно пропел. – Обида на людей и неразделённая любовь толкнули меня в пламя. Я не хотела становиться русалкой, я была готова уйти в Морово Царствие… Но сие случилось со мной, потому что своё земное испытание я не прошла – я прыгнула на празднике Весны в костёр на глазах у своего бывшего жениха и его новой девы, Яролики. – Марья смахнула слёзы. – Я хотела сделать им больно. Хотела испугать всех, кто смеялся надо мной, на том празднике. Хотела заставить страдать свою семью, что не жаловала меня, как я мыслила. – Русалка шагнула ближе к собравшимся. – Да, у меня получилось. Я видела их страдания и угрызения совести, когда стала русалкой. Я видела слёзы своей матери. Слёзы того, кого любила… Иван горевал обо мне, даже свадьбу решил играть позже. Только я тоже страдала: Тьма забирала мои память и чувства, и в душе остались только пламя, спалившее меня нестерпимой болью, ледяная злоба и желание всех заворожить, сбить с пути, чтобы они стали как я… – Марья помолчала. – А потом я встретила Светозара, и в его душе было столько Света, что я вспомнила… Я вспомнила, что когда-то была человеком. Я захотела стать берегиней – неупокоенной душой, но неупокоенной в Свету. – Марья вздохнула и тихо продолжила: – И теперь, чтобы вернуть Свет в свою душу, мне надо пройти куда более сложный путь, чем путь человека. И я готова отдать жизнь за спасение Леса, готова вернуться за Светозаром. Я не позволю мёртвой воде погубить Лес.
Неверие тишины Великой Поляны медленно сменялось состраданием – Марья чувствовала настроение детей Леса.
– И великое поражение может обратиться великой победой, и наоборот, – нарушил молчание Дреф. – Я собрал это Вече, дабы поведать о видении Индрика всем народам Леса. Мой ученик, которому Индрик явил грядущее, отдал жизнь, спасая русалку. Светозар знал, что, кроме обращённой к Свету нави, никто не сможет затушить огонь Юга. Мой юный ученик один с достоинством прошёл испытание Леса, несмотря на то что я, из-за страха, овладевшего моею душой,
