в лифт за коридорным, еле сдерживая слезы и чувствуя, что меня вот-вот вырвет. Молодой парнишка улыбнулся мне и спросил:
– Вы первый раз в этой гостинице?
Сглотнув с усилием, я кивнула.
Как только переступила порог номера Дианы, у меня потоком полились слезы. Диана внесла мои чемоданы в комнату и закрыла дверь.
– Брук, прости, я вовсе не хотела причинить неприятности! Я думала, ты обо всем знаешь. Вокруг него всегда вертелись женщины – фанатки и подобные, – пока не появилась ты. Мне жаль, что так получилось.
– Диана, я же сама его бросила! Я понимаю, что это моя вина. Да, это я во всем виновата. Даже в его проигрыше на чемпионате.
– Брук, – Диана присела рядом со мной на кровать, пытаясь меня успокоить.
– Эти женщины приходят и уходят. Это все несерьезно…
Я смахнула слезы, шмыгнув носом, но отчаяние все еще лежало на сердце тяжелым грузом.
– Он вел такой образ жизни до того, как я появилась в его жизни. Не знаю, чего я ожидала, когда покинула его. Я думала, что это поможет ему восстановиться, понимаешь? Но я знаю, что не в его характере хандрить и опускать руки. Он бы скорее…
Вел бы себя безрассудно. Впал в маниакальное состояние. Начал бы крушить все вокруг. Но что, если на самом деле у него началась бы депрессия? Я трусливо убежала, бросив его на произвол судьбы, и ему пришлось переживать все это в одиночку, а Пит с Райли лишь пытались справиться с ситуацией так, как они привыкли. По моим щекам снова потекли слезы.
– Поплачь, не надо сдерживаться, – попыталась поддержать меня Диана. Я поморщилась, когда у нее зазвонил телефон.
– Да, Ремингтон, – прошептала она и тотчас же сбросила вызов.
– Он идет сюда. Требует, чтобы я открыла дверь, иначе он ее выломает.
– Я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии! – вскричала я, вытаскивая платок, как будто можно было скрыть тот факт, что я ревела здесь, как младенец.
Диана распахнула дверь, и Ремингтон ворвался в комнату, подобно урагану.
– Диана, – тихо произнес он, а затем бросился к кровати, на которой я лежала, свернувшись калачиком.
Его голубые глаза светились волнением.
– Пойдем со мной, – сказал он, протянув мне руку.
– Не хочу, – произнесла я, вытирая слезу, которая катилась по щеке против моей воли.
Его ноздри раздувались – было видно, что он с трудом сдерживает эмоции.
– Ты моя, и я тебе нужен, и я хочу, чтобы ты поднялась со мной наверх, черт возьми.
Я вжала голову в плечи, размазывая слезы по щекам и шмыгая носом.
– Успокойся и иди ко мне. – Он подхватил меня на руки. – Спокойной ночи, Диана.
Я брыкалась, но он прижал меня к себе и прошептал мне на ухо:
– Можешь лягаться и царапаться, сколько тебе угодно. Можешь кричать, бить меня. Можешь обзывать меня последними словами, но спать ты сегодня будешь в моей постели.
