подоспел Даву с дивизией Морана и довершил победу в знаменитом отныне местечке Ауэрштедт. Наиболее опытные из прусских военачальников – герцог Брауншвейгский и Шметтау – были ранены насмерть, принц Вильгельм выведен из строя, Моллендорф убит на месте. Даву, который «ничего не забывал и все делал вовремя», не преминул воспользоваться своей победой, чтобы отбросить пруссаков на императора. Прусский король, потерявший голову, назначил целью отступления Веймар, и здесь побежденные при Ауэрштедте встретились с побежденными при Иене. Это был настоящий хаос: люди, беспризорные лошади и фуры сбились в одну кучу, охваченные смятением. 22 000 убитых и раненых, 18 000 военнопленных, 200 орудий и 60 знамен – таковы были трофеи этой двойной победы, стоившей французам 12 000 человек ранеными и убитыми.
Наполеон в Берлине. Прусской армии, которая должна была все сокрушить на своем пути, больше не существовало. Ее жалкие остатки сдались спустя насколько дней: Гогенлоэ, преследуемый Ланном и Мюратом, сложил оружие в Пренцлау; Блюхер, настигнутый в Мекленбурге Сультом и Бернадоттом, капитулировал в Любеке. Крепости сдались без сопротивления: Магдебург открыл свои ворота Нею; Штеттин сдался, как только завидел всадников Лассаля, которые наверное не могли бы прорваться через его ограды. Один французский отряд достиг берегов Одера напротив цитадели Кюстрина, но за отсутствием лодок не мог переправиться через реку; и вот комендант крепости любезно предоставил в распоряжение французских командиров нужное количество паромов, чтобы они могли скорее вступить в крепость. «Города падали градом, как спелые плоды! Это было похоже на сон: словно сам Бог стряхал их в лоно победителя» (герцогиня д’Абрантес). Вену Наполеон не захотел оскорбить триумфальным въездом, но теперь он относился к побежденным уже не столь снисходительно. Победоносная армия продефилировала по улицам Берлина, и во главе ее Наполеон поставил Даву, чтобы вознаградить его за блестящую победу при Ауэрштедте; а сзади армии, как в античных триумфах, шли безоружные военнопленные лейб-гвардейцы короля, в наказание за их похвальбу. Берлин был тогда совершенно лишен общественного самосознания и патриотизма; здесь царил глубокий нравственный маразм, которым и объясняется катастрофа 1806 года. После Иены почти все берлинское население и вся печать обнаруживают полнейший индифферентизм[16]. Притом Наполеон приласкал буржуазию, которая противилась войне: «Добрый берлинский народ, – сказал он, – принужден расплачиваться за войну, тогда как ее виновники спаслись. Но я настолько унижу эту дворцовую клику, что ей придется протягивать руку за подаянием».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета
См. об этом показания самих немцев у Geiger’а,
