был, типа, анорексиком, весил килограмм сорок и со спины был похож на вьетнамскую школьницу-проститутку. Банку курдючного бараньего сала с батоном умял, красавец! А-ха-ха…
– Хотя, признаюсь, я тоже ещё тот красавчег был, один раз жёстко залетел по этой теме. Приехал в Харьков на недельку, вышел на Сквозняк со всеми поздороваться, покурил, смотрю, чего-то не видно старинного товарища Ромика. Спрашиваю: а Ромик где? А мне так грустно отвечают: «А Ромик гулять не выходит уже неделю, ему от дедушки из Ташкента бандероль пришла». Отлично, подумал я, вечер обещает быть томным, надо поехать к Ромику и слегка его обезжирить.
Взял такси, приехал, обнял, поцеловал, обезжирил… сидим, значит, слушаем Эдуарда Хиля «Тро-ло-ло» на пониженной скорости. Девка какая-то мелкая, белобрысая в углу валяется, над «Тро-ло-ло» ржёт. Нормально сидим, по-доброму.
И тут накрывает меня такой лютый жрач, что просто взял бы сейчас и Ромика съел, и эту смешливую белобрысую тоже (женой его оказалась)… Пошёл партизанить на кухню, а там вообще съестного ноль, лавровый лист на дне банки, один… Полез по шкафам шариться, и, о боги лесов, полей и рек, нахожу под слоем паутины кирпич в крафтовой бумаге, размером с хозяйственное мыло, погрызенный мышами, с мощной такой послевоенной типографикой: «Гороховый суп, брикетированный. Растворить в холодной воде, варить не менее 30 минут».
Пока я рвал когтями крафтовую обёртку, Ромик притащился на кухню вместе со своей смешливой подругой, и, похихикивая, приговаривал: «Давай, сожри, мародёр. Бабушка собиралась сварить его на день освобождения Харькова от немецко-фашистских захватчиков, хранила всю оккупацию, не дождалась, померла. А ты давай, жри».
– Ромик, между нами, стопроцентно гнал. Не было никакой бабушки, помершей в оккупацию с брикетом горохового супа под подушкой, а была, в реале, энергичная стервозная еврейская бабка, мать матери Ромика, люто фарцевала бижутерией, стрингами и помадой, которые гнала посылками мать Ромика из Варшавы, ну, то есть дочь её. Ну, ты понял кто чей… А, о чём это я? Ты не вспомнишь причём тут Варшава, стринги и всё это?.. Упс, есть контакт! Вспомнил.
– Я, в целом, исходил из того, что раз Ромик про бабку всю эту пургу прогнал, он меня хочет испугать сроком годности, а это значит, что продукт – съедобный, ну, или по крайней мере не ядовитый. Хотя мне было уже пох…
Рассказчик взял горсть хлопьев, запихал в рот, роняя крошки на штаны и пол.
– Ммм, ингредиенты какие-то необычные… Хорошо сейчас не 80-е, теперь всегда в доме можно найти чего схомячить вкусненького. Так вот, продолжаю, я так решил – Ромик гонит, продукт качественный. Взял и с лёгким сердцем его сожрал, а потом ещё и запил всё это краснодарским чаем… и через полчаса стало мне конкретно луёво. Пучить начало адски. А Ромик глумливо наблюдает за мной, как за лабораторной крысой, и ржёт, и подруга его белобрысая с ним за компанию. Реально неприятно. И тут меня, сука, совершенно неожиданно, на юмор пробивает. Я встаю, расстёгиваю пуговицу на джинсах, принимаю героическую позу и жирным голосом Левитана произношу:
