дела? – переспросила я недовольно. – Что это за дела такие неожиданные? И срочные?
– Секр-рет!
– Ах, секрет… а почему, интересно, у него возникли срочные дела именно тогда, когда я пришла с ним поговорить? И как это он так незаметно ушел, что я его не встретила?
Попугай снова смущенно отвернулся, всплеснул крыльями и проговорил недовольно:
– Допр-рос? Допр-рос? Допрос с пристр-растием?
– Да какой же это допрос? Мне просто очень нужно поговорить с Бруно Мартиновичем.
Тут я малость опомнилась и посмотрела на себя со стороны. Стою тут и на полном серьезе разговариваю с попугаем. Надо уходить.
Хотя попугай по имени Роберт мне нравился и оказался хорошим собеседником, я направилась к двери.
– Бр-руно, дружище! – проговорил вдруг попугай совсем другим голосом, который тем не менее показался мне очень знакомым. – Сыгр-раем пар-ртию?
Он переступил по жердочке и продолжил тем же удивительно знакомым голосом:
– Знаем мы, как вы плохо игр-раете!
И тут я узнала и эту фразу, и этот голос.
Мое знакомство с Филаретычем началось в пансионате, и началось оно с того, что он научил меня играть в шахматы. И за игрой он в задумчивости часто повторял эту ноздревскую фразу.
И голос… голос попугая не случайно показался мне знакомым – на этот раз он, несомненно, подражал голосу Михаила Филаретовича.
– Роберт, так ты был знаком с Филаретычем?
Попугай взглянул на меня искоса и прохрипел:
– Филар-ретыч, др-ружище!
– Да, я с ним тоже дружила… – грустно проговорила я. – Так все же, Роберт, где твой хозяин? Где Бруно Мартинович? Мне очень нужно с ним поговорить!
Попугай снова отступил в глубину клетки, наклонил голову и задушевным голосом произнес:
– Ор-решков, Роберту ор-решков!
– Вот орешков у меня, к сожалению, нет! – вздохнула я. – Я не знала, что встречу тебя.
И тут я снова увидела себя со стороны.
Сижу в театральной реквизиторской и беседую с говорящим попугаем… я что, на полном серьезе думаю, что он мне что-то расскажет? Попугай же – не мыслящее существо, он просто повторяет услышанные когда-то слова и фразы… он скорее не собеседник, а живое устройство звукозаписи. Хотя из записи диктофона или карты памяти тоже можно узнать много полезного…
А Роберт снова подал голос:
– Тр-радиция! Тр-радиция!
Ну вот, совсем его занесло в сторону… при чем здесь традиция? О чем он вообще?
Без большой надежды на успех я сделала еще одну попытку узнать от него что-то полезное.
– Роберт, где же Бруно? – проговорила я настойчиво. – Куда же он ушел?
– Бр-руно! – выкрикнул попугай снова голосом Михаила Филаретовича. – Где ты, др-руг?
И вдруг он всплеснул крыльями, подняв облако пыли, и совсем другим голосом проорал:
– Тор-реадор, смелее впер-ред! Кар-рмен!
