Он и вырос таким пакостным человеком.
Несколько раз я попадался на его аферы при покупке то дефицитной в те годы гитары, то норковой формовки: говорит, что есть возможность купить, просит денег и обещает к такому-то сроку дело сделать, а после пропадает и объявляется через несколько лет, и с невинными глазами подаёт руку для приветствия.
Последней каплей в наших отношениях случился его из рук вон выходящий изуверский поступок при следующих обстоятельствах.
После похорон моего отца, на прощальном поминальном обеде он подошёл, выразил соболезнование и вёл себя достойно.
Но через неделю утром встретил меня перед работой – небритый, с глубокого похмелья и с красными глазами – и говорит: «И мой ведь отец тоже сегодня ночью умер, не знаю, что делать, как хоронить, денег нет, не работаю уже полгода».
Отдал ему деньги, оставленные в кошельке на обед, выразил соболезнование и предложил позвонить на работу отца – помогут. Он отвертелся, ответив, что не знает номера телефона, и попросил меня позвонить.
В цехе на мой вопрос, когда будут похороны дяди Толи, ответили: «Рано хоронишь – он у станка работает». Переговорив с ним, узнал: Юрка полгода в запое, не работает, денег не давать.
Через несколько месяцев он умер. Сам из этой ямы не выбрался, а помочь ему было некому – всех настроил против себя.
Первая учительница – Анна Алексеевна, – впоследствии директор школы в посёлке Новая Кола: молодая, с чёрной косой и чёрной, выделяющейся на лице бородавкой. Но этот недостаток терялся за поразительной, трогательной и приветливой улыбкой. Она научила нас писать (читать по слогам к семи годам, когда я пошёл в школу, я уже умел), считать и заразила жаждой познания окружающего мира. А также она рассказала нам первый ужастик про чёрного, чёрного человека в тёмной, тёмной комнате.
Школа была небольшая, но двухэтажная и каменная. Мы сидели за деревянными партами с откидывающимися крышками. Выше на парте было аккуратное круглое отверстие, куда ставили чернильницы, чтобы они не свалились. Писали перьевыми ручками первые свои каракули. И наслаждались вкуснейшими пончиками с повидлом в обеденный перерыв в школьном буфете.
Я проучился в этой школе всего полтора года, но с благодарностью её вспоминаю. И походы в школу – через плотину на другой берег реки. И пожарный щит, выкрашенный в красный цвет, с висящими ведром, топором, лопатой и багром. И общую атмосферу первого в жизни храма науки, когда, тихонько ступая по скрипучему деревянному полу, заглядываешь в открытые двери классов во время идущего урока. Мы даже осенью после первого класса собирали турнепс на огороде за школой. Из него варили вкусную кашу в столовой и немного грызли: вымытые в реке турнепсины – сладкие.
Из раннего детства вспоминаются наиболее яркие моменты: как мы жили впятером в одной комнате десятиквартирного одноэтажного деревянного барака вместе с другими девятью семьями.
Моя сестра Люда
