кусать противника, царапать, душить, пинать ногами. Бились голыми руками, отчаянно, ожесточенно, пока один из соперников не валился без чувств или не начинал умолять о пощаде. Вот только мольбы не всегда принимались во внимание.
Мар в деньгах не нуждался, и Идену было непонятно это его пристрастие. Приходя сюда, упрямец рисковал собственной шкурой, здоровьем. Карьерой, в конце концов. Из-за частых беспорядков, возникавших во время подобных сходок, бокс в Верилии порицался, а в некоторых городах на него и вовсе наложили запрет. И Бастиан – как представитель закона – обязан был обходить такие заведения стороной.
Но после трагического случая с Эмилией будто с цепи сорвался. Он и до того ко многому был равнодушен, а теперь, казалось, его не волновало ничего. Ни собственное благополучие, ни профессиональное будущее. Проходили месяцы, а дознаватель, вместо того чтобы наконец-то оправиться от потери, становился все больше похожим на живой труп. Или на робота. Каждый день ходил на работу. Вечерами, как самый прилежный, добропорядочный семьянин (вот только семьи-то у него больше не было), возвращался домой, запирался у себя в кабинете и не принимал никого, даже самых близких друзей. А в иные дни, вот как сегодня, заявлялся в один из столичных притонов и бился там до изнеможения.
Будто считал, что физическая боль в силах побороть душевную. А может, таким образом наказывал себя, пытался заглушить чувство вины. Почему-то виновным в смерти жены Мар считал именно себя, а не ее убийцу.
Иногда Идену даже начинало казаться, что друг ищет смерти в одном из таких поединков.
Подвинув в сторону очередного оглашенного, от которого невыносимо разило перегаром, де Клер нахмурился. Круглый ринг, по периметру обнесенный невысоким деревянным ограждением, с песчаным настилом, пропитавшимся кровью и потом боксеров, сейчас приковывал к себе десятки алчных взглядов. Разгоряченная публика кричала, делала ставки, не забывая прихлебывать из бутылок свое отвратное пойло, и подбадривала соперников, сцепившихся в жестокой схватке, советами и замечаниями.
Под левым глазом у Мара расцвел фингал. Нижняя губа посинела, набухла, из уголка рта по подбородку стекала темная струйка крови. Обнаженная грудь расцарапана, на плече – отвратительный след от укуса.
Опять придется везти его к Ройсу и ждать полночи, пока лекарь заврачует и вправит идиоту все, что можно. Жаль, что не мозги. А потом еще надо будет провожать домой и при этом выслушивать, что его сиятельство в гробу видел такую заботу.
Существовал и другой вариант: сейчас Бастиана быстро отправят в нокаут. Бессознательный Мар нравился виконту гораздо больше. Не будет ворчать и выговаривать, как же его достала эта дружеская забота.
Увы, по второму сценарию «играли» нечасто. Обычно с ринга успевали унести нескольких поверженных, прежде чем усталость и боль одерживали над неугомонным магом верх и тот отключался.
В свои двадцать девять Мар выглядел худым нескладным мальчишкой, что порой вводило в заблуждение его соперников.
