и пустота
Не сразу, далеко не сразу разобрали мы, что это за прямоугольники стоят повсюду на взгорках, дорогах и просто на траве открываемого нами нового острова.
К прямоугольникам же, большей частию деревянным, приделаны были какие-то штуки вроде дверей с ручками бронзового литья.
Только потом мы догадались, что это действительно двери, а прямоугольники – дверные косяки.
К удивлению, никаких сооружений – домов, гаражей или сараев, – к которым эти косяки были бы пристроены, видно не было. Косяки стояли сами по себе, и двери были распахнуты. Они поскрипывали под морским ветерком, раскачиваясь на петлях.
Кое-где над открытыми дверями прямо в небе висели окна, также раскрытые настежь. На окнах колыхались занавесочки.
– Обычная островная чертовня, – сказал Пахомыч, зевнув в сторону острова. – Какой-то болван понаставил всюду косяков. Но вот как он в небо окна подвесил?
– На вашем месте, старпом, я бы поостерёгся называть болваном неизвестное пока лицо, – сказал Суер-Выер. – А вдруг да это Божественный промысел?
– Свят, свят, – дрогнул Пахомыч. – Да зачем же Господу заниматься такими пустяками, как дверные косяки?
– Косяки здесь ни при чём, – сказал Суер, – главное – двери. Открытая дверь – это знак, это приглашение войти. Давайте же войдём в эти двери, раз уж нас приглашают.
– Ломиться в открытую дверь… – поморщился лоцман, – да нет… неинтересно…
– Извините, кэп, – сказал Пахомыч, – я тоже останусь на борту, меня немного беспокоит наш суперкарго.
– Чего такое? – не понял капитан.
– Да разве вы не помните, сэр? Суперкарго, заведующий грузом.
– Груз – дело серьёзное, – согласился капитан.
Так на этот раз и получилось, что вместо старпома и лоцмана с нами на остров отправился мичман Хренов.
Оказавшись на берегу, Хренов взбудоражился.
– Мои ноги чуют сушу! – потрясённо вскрикивал он.
Спотыкаясь, мичман вбежал в ближайшую открытую дверь, кругом обежал косяк и кинулся нам навстречу.
– Я вошёл в открытую дверь! Я вошёл в открытую дверь! – кричал он, подпрыгивая как ягнёнок.
Вслед за мичманом и мы с капитаном вошли в открытую дверь.
– Ну и что ты чувствуешь? – спросил меня капитан, когда мы оказались по другую сторону.
– Пока неясно, сэр. Кажется, прибавилось немного бодрости.
– Вот именно! – кричал надоедливый Хренов. – Именно бодрости! Бежим к другой двери!
Посетив следующую открытую дверь, мичман почувствовал совсем необыкновенный прилив бодрости.
– Мне чего-то очень хочется! – вскрикивал он. – Я чувствую такую бодрость, такую зверскую бодрость!
– Чего именно хочется? – строго спросил капитан.
– Сам не знаю точно. Но, пожалуй, я бы хотел иметь почётный диплом Королевского общества дантистов, два чемодана
