я взяла чемодан и вошла в замок. Старик торопливо запер дверь, и, как мне показалось, облегчённо вздохнул. После чего он сказал уже дружелюбнее:
– Иди за мной. Смотри не оступись – тут темно.
И он так быстро зашагал по коридору, что я едва поспевала за ним. Я видела только его сгорбленную спину впереди. Его и мои шаги глухим эхом отдавались от стен где-то далеко от нас. Старик шёл так быстро, что я всё никак не могла улучить момент, чтобы спросить, кто он и куда меня ведёт.
Наконец, в конце коридора показался свет, и мы вышли в просторный зал с высокими потолками. Там были незанавешенные окна, которые полностью занимали одну из стен. На окнах были искусные витражи, которые цветной мозаикой отражались на полу и на длинном гладком столе, занимающим большую часть комнаты. Пол был услан тёмно-зелёным ковром; в углу был огромный камин. Под потолком висела огромная хрустальная люстра, в которой играл солнечный свет.
Тут я и решилась спросить:
– Извините, вы – Бронислав Патиенс?
Старик обернулся ко мне и уже хотел ответить, как вдруг позади меня раздался отчётливый голос:
–Нет, это я Бронислав Патиенс.
Голос прозвучал неожиданно и резко в тихом зале, отдаваясь эхом от высокого потока.
Я обернулась и увидела человека, стоявшего там, где ещё секунду назад никого не было. Он стоял в дверном проёме, в тени, свет из окон едва освещал его, но его облик в мельчайших подробностях отпечатался у меня в памяти.
Человек был высоким – его лоб доставал до дверного косяка, – был худым, но крепким. У него была идеальная осанка, а его кожа была белой, словно мрамор, и от этого создавалось впечатление, что он – не человек, а мастерски сделанная статуя, которая сбежала с постамента. Его строгий чёрный костюм был безупречен, будто только что сшит, и сидел идеально. Длинные и тёмные волосы собраны в хвост, но некоторые непослушные короткие пряди у лица всё же выбивались из причёски и падали на лицо. Лицо этого человека было вытянутым, застывшим, словно маска. На этом неподвижном бледном лице очень ярко выделялись пронзительно–зелёные глаза, которые смотрели из-под приспущенных чёрных ресниц. Он спросил:
– А ты, должно быть, Ева Дистурб?
Так я познакомилась со своим дядюшкой Бо, и до сих пор помню, каким увидела тогда, в первый раз.
– Да, я Ева, – ответила я, и поняла, что мой голос звучит очень тихо. – Очень приятно познакомиться.
Он, судя по его взгляду, не мог сказать того же.
– Хью, отведи девочку в её комнату, – бросил он.
Старик, что привёл меня, кивнул головой, и, взяв мой чемодан, повёл меня за руку вверх по лестнице. Пройдя ступенек десять, я обернулась. Внизу уже никого не было. Бронислав Патиенс исчез так же неожиданно, как и появился.
Старик, кряхтя, затащил мой чемодан на второй этаж. Пройдя немного по длинному коридору, он открыл передо мной одну из дверей:
