это сказал кто-кто другой, кто угодно, я бы не обратила на это внимания. В худшем случае просто убила бы, но не обиделась. Черт возьми, Кристофер мне говорил это почти каждый день, а я лишь смеялась в ответ! Почему же от слов Дамиана так больно?
Я откинулась на бортик ванны, расслабляясь. Приятное тепло от горячей воды успокаивало, словно смывало весь негатив. А действительно, почему меня так задела эта фраза? Какая разница кто я? Ведь даже не помню себя человеком – так чего об этом жалеть?
Но дело далеко не в этом… Дамиан – первый человек, которому я поверила. До него такое было лишь с Кристофером. И то, не в такой мере. Если вампир учил меня как быть, собственно, вампиром, то наемник просто общался со мной, как с равной. Не пытался навязать свои взгляды, но подавал их так, что мне самой хотелось их перенимать. Никогда ни в чем не упрекал, но, тем не менее, именно он сделал меня лучше в моральном плане. Именно с ним я стала действительно получать удовольствие от своей новой жизни, стремиться к новым знаниям, ставить перед собой новые цели…
Слезы ушли, но осталась обида, перемешанная с разочарованием. Честно говоря, даже себе не могла точно сказать, почему я, которая совсем не против убийств, так противилась работорговле и наркоторговле. Почему-то вновь вспомнился первый день жизни с Дамианом.
«Каждый сам определяет степень своей человечности». Его фраза, с которой для меня начался очередной виток жизни.
Меня действительно не очень волновало, чем конкретно занимался Дамиан. Главное, что каждый день мы находили пару часов, чтобы посидеть у камина и поболтать, о чем угодно. У нас действительно было некое подобие семьи. Рядом с ним я и вправду становилась чуточку человечней, как мне казалось. Именно Дамиан подкинул идею, что раз у меня срок жизни намного больше, чем у людей, значит, я смогу и изучить намного больше всего.
И четко помню, как наемник обещал, что чем бы ни занимался, невинные страдать не будут. Я верила ему. Интересно, как давно он решил изменить своим принципам?
Со вздохом выбралась из уже остывающей воды. Что бы ни случилось, это все равно мой Дамиан и, разумеется, со временем все равно его прощу. Обида почти ушла, но все равно было как-то тоскливо. Неторопливо вытершись полотенцем, укуталась в длинный халат и вышла из ванной.
На моей кровати уже сидел Дамиан с несчастным и виноватым видом.
– Извини, пожалуйста, дурака старого. Не хотел тебя обидеть. Вообще не знаю, как у меня такое вырвалось. И ты права: я стал забывать каким был раньше. Перешел грань, изменил своим принципам, – он сокрушенно покачал головой.
– Ты мне только скажи: среди тех, кого я убила с твоей подачи, были не заслуживающие своей участи? – на этой фразе мой голос чуть дрогнул.
– Нет, слово чести! О себе такого сказать не могу, но ты убивала лишь худших представителей человеческого рода, – с жаром принялся уверять меня наемник.
– Я верю. Все еще, – отозвалась едва слышно и присела рядом.
– Больше
