якобы психологическая канва поведения этих самых родственников, а не внутренние детали чувственных устремлений самого Маттиаса, в том числе – к восемнадцатилетней Инкен. Кстати, вполне обоюдных устремлений. В общем, нездорово как-то, и потому неловко. Зачем это он? Чего ему надо-то, в семьдесят-то лет? А девочка – либо просто странная, либо просто корыстная, либо просто глупая. Хоть и бросилась с пистолетом воевать за уже беспомощного и бесправного. Нет, непонятно, что там было у Маттиаса за глухим забором в голове.
Старость надо встретить как? Досто-о-ойно. Что-то мормонское есть в этом наставлении. То есть, предельно искусственное и неопределённое. Абдулла из фильма «Белое солнце пустыни» знал, что нужно человеку для достойной встречи старости. Правда, не знал, как дальше жить после этой встречи. Но сам не успел дожить до старости. Достаточно молодым пристрелил его Сухов. Так что про достоинство в старости мы ничего не знаем. Кроме, разумеется, штампов: чистоплотность, коммуникабельность, доброта, отсутствие признаков маразма, ну, и наследодательство, разумеется. Может быть, ещё какие-нибудь менее значимые достоинства обозначатся. Но, избави Бог, не должно быть места недостойным мыслям и желаниям. А тут уж не в старость впавшему определять, что для него достойно, а что – нет. «Не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит». Тот – это окружение, общество, особенно – ближние, которые присутствовали при гильотинировании и даже принимали в нём участие. А сейчас заняты строительством глухого забора вокруг резервации, как на границе США с Мексикой. Чтобы уж те, кому теперь не следует, не высовывались в нормальную-то жизнь.
Всемирная организация здравоохранения сообщает человеку в его семьдесят пять лет, что он вступил в старость. А окружение – малое и большое – сделало это задолго до того. «Уже не так неутомим (а), работоспособен (-на), грузоподъёмен (-на), быстр (а), сообразителен (-на), памятлив (а)…». Пора знать своё место. Непонятно какое, но пора.
А ведь действительно, «уже не так…». Гормоны устали нахлёстывать лошадей. И ловит себя человек на том, что ему не только не можется, но и просто не хочется того, чего так хотелось раньше. Так уж устроена природа, что она во избежание психических травм пытается мудро и тактично перевести этого человека из состояния «не можется» в состояние «не хочется». Но это происходит в техническом, подвальном этаже деятельности мозга. А в цокольном этаже, в подсознании, живёт память о теле человека. Том теле, которое верой и правдой безотказно служило ему, по-разному в разные периоды жизни. В какие-то периоды служило особенно хорошо.
У мозга во всех проявлениях его деятельности есть только одна генеральная задача: обеспечить выживание нашего тела – этого хрупкого и недолговечного носителя. Поэтому мозг работает исключительно в будущем времени. Нет у него ни настоящего времени, ни прошедшего. И даже память о прошлом – не что иное, как
