дело швах. Но Лара даже не стала доставать учебники. Она уселась в кресло и, как во всех кино, слегка задрала юбку – будто бы случайно. Кузнецов на ее ноги не смотрел, уводил взгляд.
– Да не нужна мне алгебра.
– Нет так нет. Иди сюда. – Она медленно провела ладонью по голени, бедру, скользнула выше, под юбку. Точь-в-точь как во всех кино. Но это произвело обратный эффект: Кузнецов вскочил со стула как ужаленный.
– А не пошла бы ты отсюда?
– Пошла бы. – Вместо того, чтоб сразу распрощаться, она глубоко вздохнула, перекинула ноги одну за другую, медленно полезла в портфель за учебником.
В общем, она пыталась соблазнить Кузнецова. Зачем? Она сама не знала. Наверно, ей хотелось продемонстрировать свою власть над ним. И еще – это было очень-очень, просто болезненно любопытно – а что такое секс, как это? Не зря же мать считала ее продвинутой. Тем более, парнишка создавал впечатление опытного, публично сказал, что заинтересован уложить ее. Ну и не самый неприятный вариант для… ну, для первого испытания, так сказать. Но ее первому сексуальному опыту было суждено отодвинуться на целых полтора года. Кузнецов прогнал ее. Элементарно вытолкав в шею. От обиды и унижения Лара долго ревела в подъезде, забившись за выщербленную временем дверь.
С того момента их общение прекратилось полностью. Это уже потом Лара догадалась, что пацан просто перетрусил, никаких половых контактов до этого у него не было, он не знал даже, как подступиться к девушке, с чего начать, только теоретически, и когда представился реальный случай – сдрейфил. Но тогда ей было больно: ею пренебрегли, выгнали. Душил стыд за инициативу. И еще, она боялась, что Кузнецов все растреплет и косые взгляды, брошенные в ее сторону, приписывала его длинному языку. Но, как ни странно, тот тоже молчал и так же старательно избегал ее.
Школу закончили, и так друг друга никогда не видели. И слава богу. Почему только ей это сейчас вспомнилось? К чему бы это? Лара не понимала. Дело, разумеется, совсем не в Кузнецове – его имя она даже успела забыть. Дело в ситуации. Чем-то сегодняшняя и та, полузабытая, были близки. Чем? Стыдом. Стыдом и гневом.
На ее лицо упала прядь волос, мужская рука осторожно отвела ее за ухо, и Лара окончательно пришла в себя. Она все еще в объятьях этого извращенца. Инстинктивно она отодвинулась. Уткнулась взглядом в настороженные карие глаза Пьера, отвела свои. Лара потянулась за бумажным полотенцем, оторвала кусок от рулона и громко высморкалась. Хорошо, возьмем за аксиому, что она невезучая. Что есть, то есть. Но также неоспоримо, что голова и все остальные части тела у нее на месте. Драмы больше не будет. Хватит.
– Тебе уже лучше? – спросил Пьер участливо. Лара только кивнула.
Кузнецов не поплатился, ему простилось. Но этот Пьер Ришар общипанный – получит. И Лара улыбнулась французу такой широкой и радостной улыбкой, что тот уже навсегда и бесповоротно потерял свое сердце.
