нет крови. Щелк – и ты мертв, а в груди только крохотная дырочка. Поэтому изредка случавшиеся здесь восстания обычно носили затяжной характер. Одна безобидная на вид смерть в день, долгие бессмысленные переговоры, многочисленные скучные обещания, частые упоминания про ценность любой жизни и важные гражданские права… Долго. Муторно. Надоедливо. И так родилась Кара. Воющий медленный снаряд казался предвестником великих бед – и таковым и стал, когда был использован в первый раз, взорвавшись огненным цветком в скоплении прячущихся за перевернутой мебелью ничем не защищенных гражданских… С тех пор мятежей больше не было.
А я вспомнил это оружие. Не с чужих слов, а в тот миг, когда услышал этот особенный мерзкий вой. Его вроде как разрабатывали специально – сам звук, а не снаряд. Проходя через особые отверстия в обрешетке крутящейся зажигательной мины, воздух порождал до жопы пугающий вой. Один показательный выстрел… и вот уже многочисленные джонки и плавучие острова спешно покидают мелководные лиманы разлившегося моря, оставляя позади полыхающего собрата. Горят плавучие огороды и соломенные жилища, умирает такая драгоценная сжигаемая земля, начинает проплавляться пластиковая многослойная основа и… плавучий кусок суши разваливается, с шипением уходя по воду. Захватчики прогнаны, и никто больше не будет ловить корпорационную рыбку и вычерпывать такие же креветки… В следующий раз будет достаточно включить запись этого воя, чтобы вся кодла оборванных морских жителей ударилась в бегство…
Проверяя по второму разу вслед за штурмовиками боковые помещения, мы без проблем добрались до первого перекрестка и оказались на месте бойни. Тут у дебилов и случилась детонация… Выжгло к херам перекресток, метров по двадцать в каждую сторону коридоров и не меньше пяти комнат с распахнутыми дверьми – где ожидала приказа на штурм живая сила. Там их и запекло как праздничных уток в духовке… Вонь дикая, задымленность постепенно уходит, а льющая из потолочных форсунок вода уже ликвидировала угрозу. Шумно работающие под потолком моторы показывают, что вентиляция врублена на максимальную мощность. Автоматика сработала как надо.
Вот именно – автоматика.
Машины сделали как надо.
А гоблины опять обосрались…
Переступая руки и ноги с лопнувшей и слезающей с темного мяса кожей, я миновал перекресток – не тот, что нужен нам – и пропустил вперед тяжелых огнеметчиков, когда впереди опять послышались взрывы. Огнеметчики ускорились, а я замедлился и, услышав топот позади, прижался к стене – мимо пронеслась вся озлобленная стая, что рвалась урвать побольше «вкусного». За ними пробежала ухмыляющаяся Ссака, жестом показав, что все задачи по эвакуации и прочему успешно решены. Про тыловую группу страховки можно было не спрашивать – она есть и не уснет. Встретят подкрепление, закрепятся на доверенном участке и будут ждать дальнейших приказов. Рация на разгрузке едва слышно прохрипела. Укрывшись за дверным проемом, я повысил громкость, щелкнул кнопкой и начал ждать. Хрипящий голос Рэка заговорил сразу же, принявшись
