не была прервана короткой автоматной очередью, долетевшей со стороны Иловайска. И снова все стихло.
Деревья пока еще были одеты в зелень, хотя в воздухе уже чувствовалось дыхание осени. Иногда под ногами шуршала опавшая листва.
До слуха Андрея донесся шум, который нарастал. Его отряд, рассыпавшись цепью, прочесывал лесопосадку в поисках украинских военнослужащих, прорывавшихся из окружения. Он вышел к проселочной дороге, по которой двигалась колонна, состоящая из БМП.
Военные, сидящие на броне, завидев человека в камуфляже, насторожились, – рука машинально сняла автомат с предохранителя, – но заметив шеврон с гербом ДНР на его плече, они успокоились. Ковалев поднял руку в знак приветствия и вернулся назад, к своим товарищам.
Он шел, вспоминая, что вот так же лесом они со Стрелковым переходили границу. Тогда еще никто не знал, что их ждет впереди. Все в тайне друг от друга надеялись на то, что это дело не будет долгим. С тех пор прошло больше пяти месяцев, и все, что довелось пережить за этот срок, теперь казалось каким-то неправдоподобным страшным сном, в который не хотелось верить.
Перед его глазами, подернутыми дымкой слез, промелькнули лица павших товарищей, нашедших свою гибель под Славянском…
В этом городе, окруженном неприятелем, он впервые познал горечь отчаяния, когда стало понятно, что помощи ждать неоткуда. Потом был прорыв в Донецк, увенчавшийся успехом. Услышав о боях на границе, где впервые были окружены украинцы, Андрей Ковалев рвался туда, но был удержан в Донецке. Наконец, после того, как Стрелкова отозвали, он оказался в Иловайске. И снова отчаяние захлестнуло волной… Казалось, этот городок, вокруг которого украинцы пытались замкнуть кольцо окружения, станет вторым Славянском, и здесь он уж точно найдет свою погибель.
Эта мысль посетила его в разгар уличных боев, когда он со своим отрядом, вооруженным только автоматами Калашникова, занимал городскую школу и отстреливался от наступающих под прикрытием боевых машин врагов, превосходящих их и числом, и вооружением. Странно, но она, эта мысль, вовсе не огорчила, а, скорей, даже обрадовала его…
И вот, помощь с востока, которую они ждали, еще находясь в Славянске, наконец, подоспела. Украинские военные и добровольческие батальоны, пытавшиеся окружить Иловайск, сами оказались в «котле». Теперь они отчаянно прорывались, дробясь на малые группы.
Вдруг рация, что висела на груди у Ковалева, ожила, оборвав его воспоминания.
– Командир, это Сокол, вижу одного… В штатском. Похож на укра.
– Он вооружен? – спросил Ковалев, поднеся рацию к губам.
– Не знаю. Сейчас проверю.
– Будь осторожен, – напутствовал подчиненного Ковалев.
Он, ускоряя шаг, двинулся в ту сторону, где находился ополченец с позывным «Сокол». Внезапно оттуда донеслись звуки выстрелов.
– Соколов! – крикнул Ковалев в рацию, но не получил ответа. – Твою мать! – выругался он и припустил.
Он первым прибежал на место, где завязался
