ориентира на этом благотворном пути. Присутствие автора «Археологии идей» в этом интимном процессе совершенно неуместно.
Но, впрочем, я надеюсь, что со временем количество просвещенных преподавателей философии будет лишь возрастать и что они смогут по достоинству оценить те дидактические перспективы, которые им открывает моя книга.
За тот год, что минул с момента издания первого тома «Археологии идей», я имел возможность ознакомиться с отзывами моих читателей. Суммируя характер этих отзывов, я прихожу к выводу, что в целом мой проект оказался успешным.
Студенты говорят мне, что «Археологию идей» очень интересно читать. Это интересная и понятная книга. Более того, к моему приятному удивлению «Археология идей» вызвала интерес и у родителей студентов. Последнее для меня особенно лестно, поскольку уж родителей-то моих студентов точно никто и ничто не заставляет читать эту книгу. Но они читают ее охотно и с большим интересом. Не так давно одна моя бывшая студентка позабавила меня следующими словами: «Представляете, Сергей Никитович, сегодня утром моя мама удивила меня вопросом: «Нет ли у тебя почитать чего-нибудь позитивного, типа «философии» Чухлеба?»» Смущенный столь лестными словами я не нашел ничего лучше, как отшутиться в ответ: «В этом нет ничего удивительного: жизнерадостный толстяк пишет позитивные вещи. Все верно».
Но этот успех первого тома парадоксальным образом накладывает на меня изрядное бремя тревоги и ответственности – успешное начало требует успешного продолжения. Но философия Нового времени – это значительно более сложный и менее благодатный для живого изложения материал. В последние пятьсот лет мир вступил в эпоху революционных изменений. С каждым столетием социальная жизнь все более усложняется. Усложняются и философские системы, обслуживающие социум. Возникновение и торжество науки оказывает сильнейшее влияние на философию. Столетиями господствует лишь научная философия. Очевидно, что сложные и наукообразные философские системы мало пригодны для доступного и живого изложения.
Таким образом, успех первого тома порождает во мне сильнейший страх разочарования, которое, возможно, испытают мои читатели с нетерпением обратившись ко второму тому. Быть может, именно этот страх делает меня настолько самокритичным, что иной раз мне начинает казаться, что второй том получился менее удачным. Так это или нет – судить читателю. Мне же лишь остается уповать на его снисходительность.
В первом томе «Археологии идей» я старался соблюсти определенную систематичность в изложении и не упустить ничего из того, что достойно внимания. Конечно, мои возможности быть систематичным были ограничены тем объемом книги, который я сам себе определил, сообразуясь с жанром и задачами текста. Эта ограниченность проявилась уже в разделе, посвященном средневековой философии – она оказалась представленной весьма фрагментарно.
Те
