зарегистрировалось на презентацию? Посадочных мест – сто двадцать, но в прошлом году пришло почти в два раза больше народу, чем было заявлено.Стояли между столами, официантам проход закрывали.
– Бумажку дайте, я вам запишу количество бокалов для подачи, – прошу у бармена.
Со стороны Ройха начинает веять ощутимым недовольством.
– Так и будешь делать вид, что меня тут нет?
Я окидываю его холодным взглядом.
– А вы предлагаете мне восторженно завизжать и броситься вам на шею, Юлий Владимирович?
Он соскальзывает с высокого барного стула одним тягучим ленивым движением. Как удав. И оказывается рядом, аж за моим плечом. Не касается, но пробегает пальцами в паре миллиметров от голой кожи на моей руке.
– Да, именно это я тебе и предлагаю, Холера.
От мужского тела рядом дышит жаром, а меня саму – напротив начинает колотить мелкая нервная дрожь.
Как он смеет?
Как он смеет снова так себя вести, будто у него на меня договор купли-продажи?
Да еще и говорить вот так, с ощутимой претензией, от которой у меня кожу колет раскаленными иглами.
Разворачиваюсь к нему лицом, задираю подбородок с вызовом.
– Отойдите!
Темные глаза отчаянно пытаются сделать во мне сквозную дырку.
– А если не отойду?
Боже, я уже и забыла, как этот мужчина умеет меня бесить. Какая у него категорически чугунная башка.
Безнадежно стреляю глазами за его плечо. Я бы не отказалась сейчас от огневой поддержки в лице Кира, но он не ходит за мной хвостом. Наверняка сейчас бокалы наполняет, а я…
– Нет твоего мажорика, да? – шепчет Ройх язвительно. – Некому спасать твою пятую точку от озабоченных мудаков, да, Холера?
Он знает про Кира. Откровение неожиданное. Я стреляю взглядом в сторону смежной с банкетным залом стены, вижу распахнутые настежь высокие двери. Мое кресло отлично видится с барной стойки.
Черт! Он что, так и сидел? И пялился? Как я говорю с Виа, как я обнимаюсь с Киром? Бр-р! Озабоченный, мать твою! Хоть бы кто сказал. Я бы пересела!
– Папа…
У этого негромкого мальчишеского голоса оказывается магическое действие. Ройх неожиданно оказывается аж в полутора метрах от меня, и выражение его лица больше не напоминает лицо маньяка в стадии острого обострения.
А это у нас кто? Пресловутое «семейное дело»?
Парнишка, худенький и долговязый, с растрепанной шапкой светлых волос – спасибо мамочке за дивный генофонд – встает сбоку от Ройха и выкатывает на меня мрачный недовольный взгляд.
– Кто это?
По тону уже ясно, мне подписали приговор на ссылку в Сибирь.
Ну и ладно.
Семейные дела многоуважаемого Юлия Владимировича меня не касаются. Мне своих хватает. Именно поэтому, пока Ройх о чем-то договаривается с пацаном полушепотом, я быстро-быстро пишу на листочке, подсунутом барменом,
