людей, покупавших у нее снадобья и зелья, она не назвала имени Жанны, хотя назвала всех остальных.
И подарила жизнь…
Жаккетте было очень стыдно. Потому что суеверный страх перед колдуньей остался. И презрительный взгляд Мефрэ сейчас бы не смягчился.
Постояв в прохладной воде, Жанна постепенно пришла в себя и осознала, что теперь она свободна и независима.
И огонек мстительной радости загорелся в ее глазах.
ГЛАВА IV
Вернувшись на квартиру, Жанна приказала Жаккетте высушить платье и привести его в порядок, а сама в одной рубашке, с распущенными волосами, заняла наблюдательный пункт у окна.
Ближе к вечеру внизу сверкнула плешь протонотара.
Громкоголосые грузчики, нанятые на одном из рынков, под его руководством устанавливали во дворике среди зелени очередной беломраморный обломок, купленный протонотаром у добывателей древностей.
Протонотар заметил сидящую у окна, прелестную в своем русалочьем облике Жанну и приветствовал ее поклоном.
Она склонила голову в ответ и, загадочно улыбаясь, отправилась одеваться.
– Возьми пяльцы с вышивкой! – приказала Жанна Жаккетте. – Подожди, когда я с этой плешивой плесенью поднимусь к нему, тогда тоже поднимайся, только тихо, и жди за дверью.
Жаккетта кивнула.
Одетая, словно на прием, Жанна выпорхнула во дворик с выражением озабоченности на лице.
– Ах, святой отец, у меня к Вам громадная просьба, – с мольбой глядя на протонотара, сказала она.
Протонотар встрепенулся.
– Минуточку, госпожа Жанна! – сказал он. – Разрешите, я разберусь с людьми и тогда мы обсудим Вашу проблему.
Жанна вздохнула и покорно кивнула.
Моментально выпроводив рабочих, протонотар сказал:
– Разрешите пригласить Вас в мою келью. Там разговаривать, я думаю, будет куда удобнее.
– Конечно… – печально улыбнулась Жанна.
Келья оказалась хорошо обставленным покоем. Ничего монашеского в ней и с фонарем отыскать было нельзя.
Протонотар прикрыл ставни, чтобы солнце, как объяснил он, не мешало и налил два бокала вина.
– Я слушаю Вас, госпожа Жанна! – удовлетворенно сказал он.
Присев на краешек кресла так, чтобы поясница слегка выгнулась и грудь приподнялась, Жанна держала в обеих ладонях бокал и, глядя в его гранатовые глубины, медленно говорила, изредка поднимая просящий взгляд на собеседника.
– Вы знаете, святой отец, я в Риме уже столько времени, а мои дела в канцелярии совсем не двигаются…
– Терпение, дитя мое, терпение. Господь воздает терпеливым, – ободряюще улыбнулся протонотар. – Ибо сказано не нами: «Всему свой час, и время всякому делу под небесами…»
– Я терплю-терплю… – надула губы Жанна. – А аудиенции все нет и нет!
Она отпила из бокала.
– Не
