модное имя в 30-х годах. Но мода быстро прошла, а имя осталась навсегда. Что поделаешь – хорошо, что Даздрапермой не назвали. И на том спасибо.
На белый свет мне было суждено появиться в Новороссийске – очаровательном городе с нелёгкой судьбой, расположенном на берегу Чёрного моря. Правда, я родилась не в центре города, а в рабочем районе на Рабочей улице в маленькой комнате в одном из частных домиков, неподалёку от цементного завода и элеватора. Именно за неё мои родители платили арендную плату, а у наших соседей Софьи и Петра родился сын Андрей. Когда мы подросли, то попали в ясли, и дядя Петя часто забирал нас, а мы с Андреем играли по дороге. С той поры считалось, что мы жених и невеста, но мне в тот момент было всё равно.
У отца была небольшая лодка, он часто рыбачил и привозил рыбу – в общем, мы не бедствовали.
Я и мои родители Наталья Даниловна и Иосиф Силеверстович Кравчук (я, как всегда, в центре событий)
Я росла счастливым и любимым ребёнком. Одно из первых моих воспоминаний связано с чудом моего выздоровления. Я тогда лежала в больнице, рядом со мной неотлучно находилась моя красавица-мама. Она была печальна и тревожилась обо мне. Помню, мною овладела слабость, было трудно дышать, мама уговаривает меня поспать, я послушно закрываю глаза, но из-за тяжёлого дыхания заснуть довольно сложно. Я почти засыпаю, но слышу, как кто-то ещё входит в нашу палату и склоняется надо мной.
– Спит? – раздаётся голос врача и через несколько секунд продолжает полушёпотом: – Ребёнок обречён. Готовьтесь к худшему. Нарыв в горле становится всё больше, она скоро не сможет дышать, а прокол будет смертелен – слишком далеко расположен нарыв. Мужайтесь.
Я засыпала, так ничего и не поняв из его речи. И что за непонятное слово «мужайтесь»? Разве моя мама мужчина? День прошёл без изменений, мамочка по-прежнему была со мной и только изредка на короткое время выходила из палаты. Когда она в очередной раз вышла, я увидела на стене неестественно огромного паука и от ужаса закричала, насколько хватило моих сил, – нарыв прорвался, гной хлынул из горла. На мой крик прибежали врачи и мама.
– Воистину, произошло чудо! – развели они руками и вскоре выписали нас домой.
Когда мне было четыре с половиной года, папа служил в Киеве и пригласил нас с мамой к себе. Мы приехали на выходные, отец подарил мне деревянного крокодила: я его возила, а он шевелил лапами. Мы погуляли, зашли в ресторан, а потом папа проводил нас на вокзал, где меня с моим крокодилом тут же обступила детвора.
Другое моё яркое воспоминание тоже было связано с болезнью, но на этот раз заболела не я, а мои родители – малярией, – когда мы гостили в гостях у бабушки в станице Холмской Краснодарского края. Болезнь была редкой, но очень тяжёлой. Мама потеряла сознание и упала на улице, откуда её и увезли в больницу. Вскоре отца тоже забрали с этим же диагнозом, а мама просила бабушку за мной присмотреть, но та сразу ушла в гости.
Так
