Марципанов замолчал, лишь затягивался папиросой и не сводил цепкого взгляда с подчинённого. Собственно, такую задачу, на первый взгляд, мог бы выполнить любой проверенный и верный партии офицер. Но это только на первый взгляд. Тут важность была не только в пунктуальном выполнении приказа. Тут нужен был соображающий офицер, готовый пожертвовать жизнью ради выполнения задания, верный революционному еврейскому народу и при этом вся операция должна была оставаться тайной за семью печатями. Хотя офицер ещё мог бы отказаться от ответственного задания.
– Никак нет, – пришёл, наконец, в себя Коломзандер, – никак нет! Я постараюсь оправдать доверие партии и правительства! Не подведу!
– Вот и хорошо, – скупо улыбнулся товарищ Марципанов, – на все сборы у тебя есть четыре часа. И сегодня же в ночь выезжаешь. Да! Ещё одно. Команду себе подбери понадёжнее, а то знаю я твоих архаровцев: сплошь пропойцы и халявщики.
– Как можно?.. – смутился политрук.
– Как? Так, сяк, об косяк, за ноги и об пол, – хохотнул Марципанов. – Вон, вчерась один обвиняемый неожиданно все свои прежние показания стал упорно отрицать, а до этого молчал, как будто в рот воды набрал.
– Молчал?
– Точно так, – подтвердил начальник. – Видишь, как случается иногда…
Коломзандер вежливо поддержал начальство покорной улыбкой, потому что знал – выбора нет. Но когда официально отдал честь, развернулся и отправился собирать своё тело в поход, какое-то тревожное смутное чувство не покидало разбитую тревогами голову.
Такая тревога посещала его с раннего детства и только в случаях чрезвычайной опасности. Офицер вышел из управления. Двери как всегда проскрипели не смазанными петлями, но в этот раз скрип несмазанных петель напомнил конкретный случай, когда рядом чувствовалась опасность. На улице прохожих было совсем мало. Казалось, город безвременно вымер или готовится к собственным похоронам.
Рязанский вокзал с вечера был оцеплен войсками НКВД – мышь не прошмыгнёт, кошка – тем более, а транспорта со священной реликвией всё ещё не было. Коломзандер два раза уже бегал звонить в Кремль, но никто ничего определённого ему сообщить не мог. Казалось, нервы у политрука вот-вот лопнут, как струны на гитаре и завьются колечками.
Наконец в пустынном заснеженном переулке показался кортеж из четырёх броневиков. Машины, утробно урча, подкатили вплотную к длинной высокой платформе, на которой транспорт давно поджидали красноармейцы. Цепочкой рассыпавшаяся охрана обеспечивала дополнительную безопасность. Но охранять ценный груз было не от кого, потому что в поздний час по морозной улице особо не погуляешь. Даже извозчиков не было. Только иногда проскакивали «ЗиМы» да «Полуторки». Опасаться можно было разве что авианалёта. Именно в ночное время промороженную столицу чуть ли не каждый день накрывали с воздуха, даря мега-кило-тонны взрывной смерти, но на сей раз обошлось.
Коломзандер излишне суетился, гонял
