вообще выкручивалась, но все как-то само собой складывалось, пусть криво и косо, хотя и раздражала эта Сидорова начальство довольно сильно. Нельзя было сказать, что Сидоров – хороший педагог или сильно умная мать. Она, например, считала, что Пушкина зовут Александр Петрович. Так и на лекциях говорила: «Александр Петрович Пушкин».
Профессор Сомов на нее накричит, за голову схватится, а Сидорова испугается, родит ребенка и уйдет года на три в декрет. Потом вернется, опять Пушкина Петровичем обзовет и ничего ей за это не будет, потому что она уже опять в декрете.
– Я чувствую, что стратегия выживания Сидоровой вполне определилась! – сказал профессор Щукин. – Она, конечно, бредовая эта стратегия, но чисто подсознательно ощущаешь, что из всей нашей кафедры одна только Сидорова на верном пути.
На кафедре фольклора было две аспирантки – Даша и Глаша. Обе кругленькие, румяные, не слишком стройные, но очень крепкие. В стиле «коня на скаку остановит». Когда ломался лифт, их вечно отправляли таскать с первого этажа на девятый песок и стройматериалы, потому что мальчики на кафедре фольклора были какие-то сильно фольклорные. Они обычно бежали перед Дашей и Глашей и открывали им двери, чтобы им легче было проносить мешки с цементом.
Даша и Глаша ныли, но не потому, что им было тяжело таскать мешки, а просто обидно. Что они, лошади, что ли?
Но в остальном Даша и Глаша были очень разные. Даша постоянно занималась самосовершенствованием. Ходила в залы, пыталась сформировать идеальную фигуру, худенькую такую, с тонкими ножками, с осиной талией, такую, какую она сама себе мысленно нарисовала. Возможно из-за перетаскивания мешков по 50 кг, ножки у нее тоненькими не становились, щеки были такими же круглыми и розовыми, и Даша ходила все время злая. Даже Маргарита Михайловна ее не то, чтобы боялась, но лишний раз не связывалась.
Если ей попадался фольклорный мальчик, Даша плечом впечатывала его в стену. Потому что обидно же – ты формируешь идеальную фигуру, может, для него же, а этот гад тебя боится! Издали еще начинает дрожать и прятаться.
Глаша же относилась к своей фигуре равнодушно. В спортивный зал сроду не ходила. Была веселая. Ела все подряд. И, несмотря на то, что красавицей не была, всегда имела кучу поклонников и друзей.
– Смотри! – сказал Воздвиженскому Щукин. – Тут две психологические установки.
Установка Даши: «Я буду счастлива, только когда достигну пункта А». У каждого пункт А свой. У кого-то тонкие ножки и осиная талия, у кого-то диссертация, у кого-то еще что-то. Если же пункт А достигается, то человек все равно не становится счастливым. Он поспешно изобретает себе новый пункт А. Например, я должен купить квартиру и тогда уж… Потом достигает и этого, и снова ищет новый пункт А. И опять что-то не так. То есть идет установка на результат. А установки на процесс нет.
Установка Глаши: «Я буду счастлива уже сегодня и сейчас. И не буду заморачиваться!» Это установка на процесс. Тоже есть ряд минусов, но так однозначно веселее.
– А ты Глаша или Даша?
