надо то пойду, – соглашаюсь спокойно, и добавляю: – Смотря куда? Просто не хочется зря время терять. Человек же, всего сто лет проживет… многое надо успеть.
– Что, еще один философ что – ли? – он посмотрел, вооружившись уже двумя серьезными очами.
– Почему? – опускаю шею до плеч, не зная как еще среагировать. Но вскоре, логически придумав, отвечаю: – Хороший техник – механик.
– Будто твой хороший механик, не может стать простым философом, – парировал мудрый сержант. И объяснил, показывая на очередь в коридоре:
– Вон ребята, видишь? Держись за ними. Надеюсь, анализы все взял?
– Все, что было написано в повестке, взял. Ничего лишнего, – отвечаю, раскрывая пакет в левой руке. Причем сделал это так просто, будто часто ношу подобное. От этого сержант снова заулыбался, и поправляя сверхъестественное под носом, загадочно произнес: – Пощупаем. Попробуем. Определим…
Очередь двигалась живо. И я подумал: Как все просто оказывается? Но потом дошло: Армия! Тут все надо делать быстро: чтобы будущие бойцы привыкали. А то враги захватят – если не будешь спешить; или разбегутся сами – не поймаем.
Отсюда не теряя времени – зайдя в кабинет, как всегда громко и вежливо поздоровался. Только затем осмотрелся: И без того немалая квадратная комната, смотрелась больше: за счет стен и новой мебели. Они все получились белоснежно – белые. Чуточку оттеняли образ больницы – широкие подоконники; где росли вполне живые цветы. А напротив входа сидела незаметная – в связи с мебелью, блондинка в чистейшем халате. Она была еще молода, и наверно, не очень опытна. Потому что сразу, не здороваясь, устало выдала скороговорку:
– Анализы на стол, с пальца и вены кровь на стол, – показывая рукой налево. – Потом, – томно вздыхая: – Ко мне за стол.
Я заглянул налево, за ширму. Там оказались еще: три стола и три бело-халатные барышни. И каждая была своим делом занята. А эта все-таки, являлась главной.
– Что еще заметил? То, что все “ширмачи” – ну те женщины, что сидели за ширмой; являлись полной противоположностью друг дружке. Так первая была – маленькая и невысокая шатенка. Между ними сидела женщина полная, предпенсионного возраста; с покрашенными в рыжий цвет волосами. И за последним – третьим столом, восседала худенькая и высокая, да еще и с черными кудрями.
– Как у Пушкина Александра Сергеевича, – придумал я: – Да уж. Пушкин опять в ответе за все… Или, это ералаш отдыхает. На больничном. От надрыва живота, при нервном смехе…
Однако пока раскидывался ценным: личными анализами; невольно услышал, как весь это квартет, разными звуками голосами – словно давно сыгранными скрипками дружно пиликал. То есть, между собой они быстро и без остановок судачили. А после исполнения “своей игры”, так непринужденно и от души засмеялись; что мне стало радостно за наших бойких женщин и еще больше, за такое хорошее, их душевно-весеннее настроение. Вот только разобрав внимательней предмет столь яркого
