же помогал себе жестикуляцией.
– … это где-то в Англии, в маленьком, богом забытом городишке…
Пылинки от взмаха рук снова поднялись и завихрились. И почему, мне иногда бывает так сложно сконцентрироваться на нужных и важных вещах.
– … целый монастырь…
Захотелось кофе с круассаном.
– Вы меня слушаете?
– Да, конечно! – я подняла глаза на нотариуса и усердно закивала головой. – Монастырь, Англия. Только я одно понять не могу, причём здесь я?
– Как это причём?! Вы – единственная наследница!
– Кто, я? – мне стало смешно. – Из всех родственников, что когда-то у меня были, оставили мне только долги и нездоровую родословную. Монастырь, ха!
– Уважаемая, я не вижу здесь ничего смешного. Завещание я вам огласил, извольте подписать документы на вступление в наследство.
– Стойте! – очухалась наконец я. – Мне, что достался монастырь в наследство?
– Я вам полчаса читал завещание и объяснял условия, – терпение мужчины начинало заканчиваться.
– Но разве монастыри не принадлежат государству или монахам, или ещё кому-то там?
– Я уже об этом говорил.
Ну вот, в коем-то веке я смогла сфокусировать внимание, а оно уже не требуется. Вот, так всегда выходит!
– Подпишите, забирайте бумаги и как только решите, что с этим всем делать, позвоните.
*
Чушь какая-то, на кой мне сдался монастырь? Интересно, а он мужской или женский? И что я с ним буду делать? Управлять? Сдам в аренду? Ещё и непонятно от кого он мне достался. Я даже не знала, что у нас в Англии есть родственники.
И если рассуждать логически, то я не справляюсь ни с чем. С работы выгнали за слишком «странный» (как они назвали) подход. Ну подумаешь, принесла на деловой кофе-брейк цветы с поминок. Там бы они и так завяли, а на мероприятии сделали кабинет немного уютнее, просто забыла ленточку сбоку снять.
А потом, ещё и любимая рыбка сдохла. Хотя, по-моему, когда я её покупала, она уже была больная.
Я сидела на полу своей съёмной квартирки и обложившись бумагами, пыталась понять, что на меня свалилось и что из этого может вытечь. Само завещание настораживало своими пунктами обязанностей.
Первое: чтобы наследство полностью вступило в силу, мне нужно поехать в Англию и прожить в этом самом монастыре ровно четыре месяца. Если же я пренебрегу этим пунктом, то полностью лишусь имущества.
Второе: я не могу его продать или сдать в аренду. Монастырь функционирует и по сей день и управлять им должны только наследники того, кто совсем недавно почил. То есть, какой-то там мой дальний дядюшка.
Странно, одно с другим не вяжется. Ведь, если я откажусь, то монастырь перейдёт к кому-то другому. Но если соглашусь, то буду ежемесячно получать немалый доход и наконец-то смогу наладить свою жизнь.
Это было заманчивым предложением, но страх перед неизвестностью и перед совсем чужой страной, заставлял меня дрожать, как при лихорадке. Четыре месяца! Я даже языка толком не знаю. Вот будет позорище!
А перед сном, мне представлялось, как я приезжаю в этот городок, поднимаюсь на скалы, оглядываю мистическую местность и встречаюсь взглядом с красивым англичанином. Он знает русский, завязывается разговор и вот, я уже невеста на мускулистых руках перед алтарём.
Но через неделю я увидела совсем иную картину.
Я действительно стояла на скалах, прямо передо мной в густом молочном тумане терялась бездна, слева от меня высилось, что-то страшное, корявое и совсем непохожее на здание, а холодный пронизывающий ветер забирался под мою тоненькую курточку и пронизывал до самых костей. Страшный туман окутывал буквально всё. Куда бы я не пошла, он словно преследовал.
Если в самолёте и аэропорту было ещё как-то терпимо, то после того, как меня на непонятном маленьком автобусе с семи часовой тряской, привезли в какую-то глухомань, становилось совсем не по себе.
Человек, который сажал меня на автобус предупредил, что встречающий служитель монастыря, будет ждать на остановке в полдень, но из-за этой серой погоды мне казалось, что уже близятся сумерки. И скоро наступит страшная холодная ночь, и какие-нибудь вампиры, или оборотни повылазят из этого заброшенного места, утащат в своё логово, чтобы пить кровь и издеваться.
Каково же было моё удивление, когда из густого серого тумана возник простой человек, в штанах, тёплой куртке и шапке, а не седовласый старик в рясе и с накинутым капюшоном на голову. На вид ему было около сорока и выглядел он вполне, как городской житель, что признаться меня немного смутило.
Он,
