любовью, Катя Ивлева».
Герцогиня повертела в руках исписанный листок. Заглянула в конверт и сердито добавила:
– Представляешь, девчонка и фотографию вложила, чтобы старик ее ни с кем не перепутал!
– Старик?
– Это я про деда Мороза.
– Действительно, старик, – кротко согласился Орсли.
И снова удовлетворенно отметил, что лицо герцогини потеряло скучающее выражение. Она вновь приобрела присущую ей царственную осанку. Большие голубые глаза теперь не казались Орсли потухшими и безжизненными, они искрились, как и год назад, до смерти мужа.
Орсли незаметно потер руки: «Кажется, я не зря сидел над этой ужасающей грудой писем. Теперь бы как-то закрепить успех… – Его губы дрогнули в грустной усмешке. – Бедняжка слишком замкнуто жила последнее время, слишком много горевала. Да и о сыне забыла, юный герцог живет в родном доме как беспризорник, это никуда не годится…»
Герцогиня вернула фотографию в конверт и задумчиво протянула:
– Что ж, мечты порой имеют обыкновение сбываться, как считаешь, Орсли?
Старик ничего не ответил, лишь смотрел внимательно. И правая бровь приподнялась над глазом забавным домиком – так всегда случалось, когда Орсли волновался.
Герцогиня вдруг улыбнулась, лицо ее мгновенно помолодело, будто и не было этого кошмарного года. Не было нестерпимого одиночества, нежелания жить – вставать каждый день из чувства долга, что-то делать из чувства долга, говорить из чувства долга, кому-то улыбаться…
И она с неожиданной робостью предложила:
– Пусть так: русская девочка Катя уснет в пятницу в своей постели, а проснется в субботу в нашем замке маленькой герцогиней. Или принцессой, одно и то же, по сути. Впереди как раз рождественские праздники…
Сердце Орсли забилось с неожиданной для его лет силой, сухие смуглые пальцы задрожали, и дворецкий поспешно заложил руки за спину. Склонил голову и с деланым равнодушием произнес:
– Как скажете, ваша светлость.
– Только непременно получите согласие ее родителей! – голос вдовствующей герцогини Хостанской оживленно зазвенел. – Вряд ли они будут против недели каникул для единственной дочери, если прочтут это письмо…
Глава 2
Катя Ивлева
Будильник звенел пронзительно, Катя никак не могла его нащупать. Шлепала ладонью по прикроватной тумбочке и все промахивалась и промахивалась.
Она с трудом открыла глаза и села в постели. Со злостью посмотрела на тумбочку и рассмеялась: будильник держала в руках мама.
– Так вот почему я не сумела его прихлопнуть, – пробормотала Катя хрипловатым со сна голосом.
– Именно, – кивнула мама. – Зато сегодня ты не будешь метаться по квартире, перебросив язык через плечо! В кои-то веки нормально позавтракаешь и без спешки
