застенчивыми. Их застенчивость могла бы предотвратить изнасилование. Однако царившее в советских войсках властное настроение (насильник служил в отделении тылового обеспечения третьей роты) противоречило всяким разумным доводам. Франциска же, будучи натурой педантичной, не могла удержаться от поисков отца своего ребенка. Порой она представляла себе, как принесет ему сына в качестве подарка, надеялась, что он будет ей за это благодарен. Благодарность пришла позже, внезапно, от родителей насильника. Да и насильник был рад ее снова увидеть. Хотя всё случившееся стало для него неожиданностью.
Кант и «Три кузины разума»
В XVIII веке Кёнигсберг был на пять лет оккупирован войсками императрицы Елизаветы. За эти годы русские образованные офицеры, увлекавшиеся философией, не раз столовались в доме Иммануила Канта. Языки: немецкий, русский (с переводом) и французский.
На одном из таких застолий, а они могли продолжаться три часа и больше, Кант, после того как закончили с десертом, пустился в пространные размышления. Разум, сказал он, это живое существо, уверенное в своих силах лишь в обществе. Вне общества, не-совсем-разумный, он иссыхает, словно рыба без воды, лежащая в аквариуме, из которого слили на песок воду. Термин «не-совсем-разумный» русские офицеры приняли на свой счет. Однако они не обижались. Да и алкоголь снизил уровень агрессии за столом.
У разума, продолжил Иммануил Кант, есть три «естественных товарища» или, если хотите, «сородича», всегда появляющихся в его сопровождении, не будучи, впрочем, сами разумом: музыка, азартная игра и застольная беседа. Русские зааплодировали. Учившиеся по французским романам, они посчитали за честь, что философ, очевидно хорошо поевший, так долго с ним говорил. В качестве примера музыки Кант привел популярное попурри, как раз исполнявшееся в концертных залах Кёнигсберга. Музыкальных пьес, из которых оно было составлено, Кант не знал, но прочитал о них в газете. Музыку он не уважал. Примером страсти к азартной игре были карты. В застольной беседе мы осязаем философские мысли, наподобие того, как в «жаркий летний день, опустив ногу в прохладный ручей, ощущаем благодать, растекающуюся по телу от лодыжки до шеи».
Один из русских, капитан кавалерии в царской гвардии, хотел бы записать всё, о чем он слышал за столом, перевести это на французский язык и напечатать в Петербурге; он любил упражнять ум, поэтому почувствовал необходимость возразить Канту. Он сказал, что требует автономии для музыки (и назвал имена композиторов) и обуздания карточного азарта. Он назвал огромные суммы, которые мог бы потерять, если бы положился на «случайность в карточной игре», не получив взамен никакого познания. Впрочем, решение завязать с азартными играми далось ему с трудом.
Беседа перескакивала с одного на другое, как это обычно бывает во время «непринужденного-разговора-по‐окончании-трапезы»: может ли республиканское сознание, добродетель в древнеримском смысле,
