мне все равно, – повторил он мрачно. – Бросить я не могу. Привык. Я много делаю такого, что если б узнали мои родственники… На прошлой неделе я ходил в театр-варьете.
Майра была потрясена. Он опять взглянул на нее зелеными глазами.
– Из всех здешних девочек только ты мне нравишься, – воскликнул он с чувством. – Ты симпатико.
Майра не была в этом уверена, но звучало слово модно, хотя почему-то и неприлично.
На улице уже сгустилась темнота. Лимузин круто свернул, и Майру бросило к Эмори. Их руки соприкоснулись.
– Нельзя тебе курить, Эмори, – прошептала она. – Неужели ты сам не понимаешь?
Он покачал головой.
– Никому до меня нет дела.
Майра сказала не сразу:
– Мне есть.
Что-то шевельнулось в его сердце.
– Еще чего! Ты влюблена в Фрогги Паркера, это всем известно.
– Неправда, – произнесла она медленно – и замолчала.
Эмори ликовал. В Майре, уютно отгороженной от холодной, туманной улицы, было что-то неотразимое. Майра, клубочек из меха, и желтые прядки вьются из-под спортивной шапочки.
– Потому что я тоже влюблен… – Он умолк, заслышав вдали взрывы молодого смеха, и, прильнув к замерзшему стеклу, разглядел под уличными фонарями темные контуры саней. Нужно действовать немедля. С усилием он подался вперед и схватил Майру за руку – вернее, за большой палец.
– Скажи ему, пусть едет прямо в «Миннегагу», – шепнул он. – Мне нужно с тобой поговорить, обязательно.
Майра тоже разглядела сани с гостями, на секунду представила себе лицо матери, а потом – прощай строгое воспитание! – еще раз заглянула в те глаза.
– Здесь сверните налево, Ричард, и прямо к клубу «Миннегага»! – крикнула она в переговорную трубку.
Эмори со вздохом облегчения откинулся на подушки.
«Я могу ее поцеловать, – подумал он. – В самом деле могу. Честное слово».
Небо над головой было где чистое как стекло, где туманное, холодная ночь вокруг напряженно вибрировала. От крыльца загородного клуба тянулись вдаль дороги – темные складки на белом одеяле, и высокие сугробы окаймляли их, словно отмечая путь гигантских кротов. Они постояли на ступеньках, глядя на белую зимнюю луну.
– Такие вот бледные луны… – Эмори неопределенно повел рукой, – облекают людей таинственностью. Ты сейчас похожа на молодую колдунью без шапки, растрепанную… – Ее руки потянулись пригладить волосы. – Нет, не трогай, так очень красиво.
Они не спеша поднялись на второй этаж, и Майра провела его в маленькую гостиную, как раз такую, о какой он мечтал, где стоял большой низкий диван, а перед ним уютно потрескивал огонь в камине. Несколько лет спустя комната эта стала для Эмори подмостками, колыбелью многих эмоциональных коллизий. Сейчас они поговорили о катании с гор.
– Всегда бывает парочка стеснительных ребят, – рассуждал он, – они садятся на санки сзади, перешептываются
