Каждый чертов раз, когда он лихо закладывал повороты то влево, то вправо, – меня сносило вдоль сиденья прямо на Даниэля, вжимая его в противоположную дверь. Мне это совсем не нравилось. Мне хотелось держаться от него как можно дальше. – Почему мы не поехали на двух машинах?
– Чтобы жизнь тебе медом не казалась, – ответил Даниэль смотря в противоположную от меня сторону.
Вскоре мы выехали за город на главную дорогу, оставляя позади себя его шум. Гидеон гнал все быстрее и быстрее, обгоняя машины слева и справа так, будто те стояли на месте. Мои ноги на протяжении всего пути неприятно липли к разогретому, немного потрескавшемуся кожаному сидению. Из-под коленных сгибов вниз по лодыжкам прямо в гольфы медленно скатывались капельки пота. Мне отчаянно хотелось добраться до места, выйти из машины и наконец размяться. Мне казалось, что по дороге я отдам концы от нервного напряжения, – так до места было далеко.
Мы свернули с главной дороги влево и помчали вниз по улице. Та все кружила и извивалась, становясь постепенно ýже и уже, пока нам не пришлось буквально протискиваться вперед. В конце улицы дорога сделала еще одну петлю, и мы въехали в подобие туннеля, образованного сплетающимися над проезжей частью – которая была чуть шире обычного тротуара – чрезмерно разросшимися кустами. Листва над головой была настолько густая, что свет вокруг казался зеленым. Лишь изредка в крошечных прорехах мелькало ослепительное солнце и играло солнечными зайчиками на наших лицах. Я улыбнулась про себя, закрыла глаза и запрокинула голову, подставив солнечным лучам лицо и шею, впитывая их тепло. Было так приятно и успокаивающе, пока я не почувствовала под своим вспотевшим затылком твердую руку Даниэля. Распахнув глаза, я так резко вскинула голову, что в шее неприятно хрустнули позвонки. Даниэль как ни в чем не бывало продолжал смотреть в окно, кончиками пальцев отбивая ритм песни по спинке дивана.
Гидеон свернул, следуя за изгибом дороги без опознавательных знаков. Мы оказались на идущей в гору неприметной дороге, петлявшей впереди в густом кустарнике. С правого ее края начинался пологий обрыв, от которого нас отделяли ограждения, не внушающие ни малейшего доверия. На горизонте, за линией пологих холмов, поднимались дымчатые выступы гор, а внизу лежала бухта города, изгибающаяся огромным оранжевым полумесяцем, похожим на ломтик дыни.
Авто, то притормаживая, то снова ускоряясь, катилось вниз по серпантину словно дождевая капля по стеклу и вскоре мы выехали на дорогу, упирающуюся в два невысоких ассиметричных бугра из непонятной насыпи, между которыми пролегал узкий проход, изрытый колеями от покрышек.
Длинная трава шаркала по бокам машины, пока мы осторожно ползли по выбоинам в земле. В конце концов, меньше чем через четверть часа, впереди показался широкий просвет и, пробравшись сквозь заросли, мы выехали прямиком на площадку из утрамбованной грязи. Неподалеку виднелась покрытая рябью ширь океана.
Поток прохладного
