он.
– Ну да, у нас их пятьдесят шесть.
Он одобрительно свистнул и потянулся к переключателю, чтобы зажечь в домиках свет. У них не было такой хитроумной системы, как у нас, чтобы включалось все сразу, и поэтому, чтобы домики ожили, ему пришлось щелкать переключателем по очереди.
– Мама думает, что они чего-то стоят, – сказал он. – Обращается с ними как с драгоценностями.
– Все мамы так думают, – посочувствовала я и окинула домики взглядом эксперта. Обычно я об этом не распространяюсь, но по понятной причине о Деревне Санта-Флоби я знала довольно много. – Ну, – сказала я, показав пальцем на «Весельчаков», – вот этот кое-чего стоит. Видишь, он кирпичный, и тут вокруг окон зеленое? Это значит, что домик – первого поколения. В следующем году они покрасили подоконники в черный…
Я осторожно взяла домик и осмотрела основание снизу.
– Номера нет, – сказала я, – но любой домик первого поколения с заметными отличиями – уже что-то. К тому же «Весельчаков» сняли с производства пять лет назад, поэтому они сейчас немного подорожали. Этот домик можно было бы продать долларов за четыреста, только у него, кажется, труба отвалилась. Видно, что приклеена.
– А, ну да. Это моя сестра натворила.
– У тебя есть сестра?
– Ага, Рейчел. Ей пять. Не волнуйся, ты с ней еще познакомишься. Так это же круто, правда?
– По-моему, круто – неподходящее слово. Скорее грустно.
Он выключил в домиках свет.
– А кто у вас играет на рояле? – спросила я.
– Я. Это мой талант. Ну, у всех же есть хоть какой-нибудь талант.
Стюарт скорчил дурацкую рожу, и я засмеялась.
– Зря ты себя недооцениваешь, – сказала я. – В университетах любят людей со способностями к музыке.
Боже, это прозвучало так… ну, так, будто я все делаю только для того, чтобы потом понравиться кому-нибудь в университете. Я с ужасом поняла, что процитировала Ноя. Раньше я и не задумывалась о том, как противно звучит эта фраза.
– Извини, – сказала я. – Я устала.
Он отмахнулся от моих слов, будто мне не нужно было ни объясняться, ни извиняться.
– Мамы тоже любят, – сказал он. – И соседи. Я тут вроде ученой обезьянки. К счастью, мне играть нравится, так что ничего страшного. Ладно… устраивайся на диване и…
– Да, спасибо, – сказала я. – Здорово. Спасибо, что позволили мне остаться.
– Не за что.
Он развернулся, чтобы уйти, но остановился у лестницы.
– Слушай, – сказал он, – извини. Я вел себя как козел по пути сюда. Просто…
– Я знаю. Это все метель, – сказала я. – Мы замерзли, у нас было дурное настроение. Не переживай. Ты тоже меня извини. И спасибо.
Вид у него был такой, будто он собирался сказать что-то еще. Но вместо этого он просто кивнул и стал подниматься. Прежде чем исчезнуть, он спустился на пару ступеней вниз, перегнулся через перила и сказал:
– С
