набегающий стук по окнам и унылый вид умирающей природы, усиливали воспоминания давно минувших дней.
Осень 1941 года была тоже дождливой. Так же не переставая шёл дождь, и в море грязи еле-еле продвигалась телега, запряжённая тощей лошаденкой. Рядом с телегой, с трудом переставляя ноги в липкой чернозёмной грязи, шли голодные и усталые мы с мамой.
Из г. Белгорода в городок Короча, который 50 км от Белгорода. Короча находится в ложбине, да и по дороге к ней много больших спусков, подъёмов, плюс «крутой» чернозём, танки и наши и немецкие тонули в нём. Взрывали придорожные церкви, на щебень, но мало помогало.
«Эвакуация» – это слово ворвалось и мою жизнь после слова «война». И дальше – жизнь в маленьком, грязном, прифронтовом городке Корча полная тревог и волнения.
Лето 1942 года. Военная буря снова всколыхнула и погнала дальше на Восток огромную массу людей. Пришлось уходить и мне.
Об этих незабываемых днях мне захотелось рассказать хотя немного так, как записано в дневнике, не изменяя ни единого слова, чтобы поведать не только о событиях, записанных без всяких вымыслов, но и передать сам дух того времени.
1-я тетрадь с записями современника Великой Отечественной войны, моей мамы – учительницы Е. В. Прибыловой
Эвакуация
Сентябрь 1941 г.
«…Занятия, хотя и ненормальным образом, продолжаются. Наша школа №3 приспособлена под госпиталь, директор Сидоров уехал с госпиталем, в армию ушли молодые учителя, но мы работаем. Посещаемость стала плохой, но как только становиться тише, бомб сбрасывают меньше, учащиеся охотно идут в школу, как-то упорней, старательней занимаются, и все вертятся около тебя, как будто чувствуют, что скоро придётся расставаться, хотя об этом никто не говорит. Передают военные новости, предположения. Всё чаще и чаще стали тревоги по радио о воздушных налётах, прерывая уроки, занятия, ребята разбегаются кто куда. У одного мальчика, ученика 6-го класса, большое горе: пришло известие, что отец убит, мать осталась с тремя детьми без средств, без родных, сама малограмотная. Ваня Яшин (так звать мальчика) ходит в школу чёрный, угрюмый, просто тяжело на него смотреть. Ребята необыкновенно чутко к нему относятся, бережно, но эта бережливость, нежность иногда потрясает мальчика, и он, упав на скамью, глухо рыдает, просто скрипит. Все ученики бросаются ко мне, вызывают из учительской и тревожно, недоуменно заявляют: „Ваня плачет, но мы ничем, ничем его не огорчили, наоборот, старались развлечь и т. д.“ Мы пошли навестить мать, конечно, ничего я не могла сделать для её успокоения, только уговорила её поддерживать себя для её же детей. Горком помог ей, и она намечена к эвакуации с детсадом в первую очередь. Муж её был третьим секретарем горкома и в первый же день войны пошёл в военкомат с просьбой послать его на фронт. Ушёл он с Черниговским полком
