теоретических исследований в производство.
К счастью, эйфория быстро прошла, и начался большой и кропотливый труд над совершенствованием разработанных к тому времени технологий, проверкой теоретических выводов, подготовкой специалистов и проведением новых и новых мало-и-крупно-масштабных экспериментов. Работа эта продолжается и сегодня. Однако, всё это было потом. А зимой 1964 года это направление деятельности молодого специалиста по физике атмосферы считалось весьма перспективным и привлекательным. В конце этого года Центральная аэрологическая обсерватория (ЦАО) Гидрометеорологической Службы СССР решением Правительства Молдавии создала с центрами в Кишинёве и в посёлке Корнешты Унгенского района экспериментальную базу ЦАО.
Инициатором этого решения (в будущем ставшего моим другом) был директор института садоводства и виноградарства Молдавии доктор сельскохозяйственных наук Николай Иванович Гузун. Задачей этой базы было проведение учёными ЦАО экспериментов по предотвращению градобитий на площади примерно 20 тысяч гектаров. Градобития в Молдавии были очень частыми и опустошительными. Их повторяемость с большими ущербами для сельскохозяйственной продукции (садов, виноградников, овощей и зерновых) составляла от 10 до 15, а иногда 20 дней в году. Экономический ущерб из-за потери продукции выражался сотнями миллионов советских рублей. (В то время доллар стоил примерно один рубль). Поэтому Правительство республики было очень заинтересовано в решении этой проблемы и ожидало от учёных реализации достижений науки. Для обеспечения работы в Молдавии этой базы кадрами специалистов в ОГМИ и приехал Иван Иванович. В деканате и на кафедре метеорологии, которой руководил в то время известный учёный и замечательный человек проф. Эммануил Аронович Бурман, Ивану Ивановичу Гайворонскому показали документы выпускников и он решил побеседовать с некоторыми из них для приглашения на работу в штат ЦАО. Когда я, в то время худенький и чрезвычайно подвижный молодой человек, по приглашению Эммануила Ароновича Бурмана пришёл на кафедру, за столом сидел немолодой (лет пятидесяти пяти) крупный, чрезвычайно серьёзный, с большой, седой, растрёпанной шевелюрой учёный. Лицо у него было одновременно и жёсткое, и доброе. Цель приглашения я не знал. К тому же я в то время был уже женат. Вопрос распределения в то время для нас уже был актуальным, хотя окончательного решения, куда ехать, нами ещё не было принято. По результатам пяти лет учёбы руководство института предлагало мне остаться в очной аспирантуре. В списках на право выбора мест распределения я был первым. Средний балл за все годы учёбы был равен пяти (по шкале в Израиле – 100). Комната для проживания в Одессе в период учёбы в аспирантуре у нас была. Всё это давало нам основание не очень волноваться о планах на ближайшее будущее. К тому же, молодой дух, чрезвычайная уверенность и самоуверенность в высокий уровень своей подготовки, студенческий патриотизм, воспитание в офицерской
