чего бы мне быть счастливой? – горько хмыкнула я и тайком вытерла щеку. – Вы обманом заключили меня в бытовое рабство! – Про себя подумала – двойным обманом! – Орете, шипите, пугаете… Придушить вот хотите. На коленках ползать заставляете. Яйца сырые в руках поджаривать. Спать на коврике, как дворняжка!
Меня прорвало. Щеки вмиг намокли и раскалились, в ванной грозилась образоваться новая лужа взамен вытертой.
– Диван нормальный, Олеся. Придушить уже не хочу, – «успокоил» меня чертов черт. – Что до коленей… Разве не об этом ты мечтала?
– Ползать с тряпкой в ногах у типа вроде вас? Уж точно не об этом! – я огрызнулась так громко, что у самой заложило уши.
– До сих пор ты не возмущалась, когда тобой открыто пользовались. Я решил, что тебе нравится, – Дрейк пожал плечом. Взгляд его просветлел и зазеленел весенней травой. Похоже, и впрямь остыл.
– Вы в своем уме? Нравится, что меня используют? Ставят на колени?
– А разве нет? – черная бровь вопросительно приподнялась. – Просто наши отношения с тобой – в отличие от всех прочих – абсолютно прозрачны и честны. И даже оговорены контрактом.
– Пфф! Ну вы и муу… – я резко поднялась с пола, вытерла щеки и уткнула руки в бока. Пусть не думает, что я сдалась.
– «Муу»? Мутант?
– Мутный вы тип. На что уставились? – я съежилась под его наглым изучающим взглядом.
– На это можно смотреть бесконечно, Олеся.
– На что «на это»?
Нет, я сама его сейчас придушу. Вот прямо этой тряпкой.
– Как мышка пытается казаться кошкой. Тебе идет. Приятно сопротивляться, да? – Дрейк вдруг протянул ко мне ладонь, коснулся пальцами подбородка и приподнял лицо, будто собирался поцеловать.
– Я вовсе… Я… – я стушевалась. Он ведь не собирается повторить «фокус» из общежития?
– Со мной ты борешься. Ну, пытаешься, как умеешь… Это забавно и любопытно, – черт выпустил мой подбородок из пальцев, отчего коже вдруг стало холодно.
Дрейк не ошибся. В перепалках с ним действительно в тело проникала какая-то эйфория. Азарт войны. Мне нравилось с ним спорить.
– Что в этом любопытного? Думали, у меня совсем гордости нет?
– Причем тут гордость? Просто в твоем понимании я – зло, и бороться со мной правильно. Если уступишь – будешь чувствовать себя плохо, верно? В отношении же тех, кто у тебя проходит под общей категорией «добро» – семьи, которой до тебя нет дела, сомнительной подружки, парня, который греет твои фантазии, непутевой сестры, – ты тот же мышонок. Отзывчивый, всепрощающий, готовый всегда помочь и все стерпеть. Глупо, Олеся.
– Чего?!
От его нудных философствований меня замутило. Что он о себе возомнил, этот черт?
– Ты глупый мышонок. Нужно быть умнее.
***
Сидеть поздним вечером в чужой квартире, да еще наедине с одиноким мужчиной, было неловко. Это вчера все смешалось и закрутилось, и я сама
