видеть, дружище. Ночью приятней мечтать: прикоснуться к прекрасному. А то женщин не видим.
– Да? А разве человек выбирает сны? – не понимал продвинутого друга Лев.
– Человек выбирает все. Поэтому и жизнь, зависит от него, – объяснял свою активную позицию напарник, которой теперь строго придерживался.
– Я вот, к примеру; про машины и дома с красивыми женщинами полюбил сны, – признался Чижик.
– Так это, у тебя же была барышня? – напоминал Лев другу. – Не помирились до сих пор? Сам же хвастался, что влюбилась…
Только владелец верхнего места промолчал, и Лев добавил:
– Ничего ты не понимаешь, – и повернувшись на бок заснул. Успевая подумать: Собака здоровенная… будка большая. Ну а собака – это лучший друг человека! Большое, громко-лающее мохнатое счастье. Которое вдобавок, никогда не предаст.
И в продолжившимся сне снова оказался на том самом остросюжетном Кольском полуострове, о Екатеринской гавани которого рассказывалось в семье потомственного рыбака Строгова; не подозревавшего тогда, что это намоленное богом место, в будущем превратиться в легендарный город воинской славы, город русских подводников Полярный!
2
Она слыла красной, а значит прекрасной и самой красивой с рождения. Постоянна в движении, безупречно стремление; в общем – та еще мечта… А самое главное, что барышня этим нисколько не заморачивалась. Напротив, честно обойдя один “потаенный контур“, по привычке бежала дальше – паря над равномерно расположившимися черными “арабами”. Которые, кстати, также были жутко симпатичные; и на абсолютно свободном – чисто белом фоне, гарантированно держались заметной, не требующей излишней внимательности группой. Таким образом подтверждая: Не нужны лишние движения! И можно издали можно насладиться: как открывая и перекрывая мгновением слово “Командирские“, она – красна девица; перемахнув через алую, расположенную на севере звездочку, размеренно неслась дальше – к корме подлодки. Но также только затем, чтобы снова – прикрыв и открывая силуэт субмарины рваться в будущее, к своей мечте – главной цели момента: пятиконечному символу. Жизненный круг продолжался…
– Двадцать Четырнадцать, – воспроизвел Дмитрий Владимирович, попутно фиксируя самостоятельность своих губ ужаться, а носовые проходы напротив – под действием выдоха, увеличиваться. Это засуетились в его памяти фрагменты прошлого, и подобно распространенному газосодержащему напитку “Шампанское”; что поступая мелкими глотками – порциями в организм, группируется до образования критической массы и только потом наносит разящий удар; также принялись окружать и структурироваться, подготавливая западню гипоталамусу командира. Поэтому, “Батя” подводного корабля начинал погружаться в давнишние, и временами не очень приятные воспоминания. А благородный нос уже подавал новую порцию воздуха. Ну и… Выдохнув сильно – скопировав аварийную продувку балластных цистерн, командир справился
