Северная Каролина
Лэйси-Мэй лежала на животе, прикрыв лицо руками, и делала вид, что еще спит. На секунду открыла глаза посмотреть на время. Тридцать четыре минуты до приезда автобуса Робби. В ушах гудело. Он все ближе.
Стукнула передняя дверь, и она услышала приближающиеся тяжелые шаги Хэнка. Она глубоко вздохнула, как будто крепко спит. Вот он уже встал рядом на коленки и шепчет ей ласковые слова на ухо. Они все еще были на этом этапе, даже спустя год: они будили друг друга поцелуями, приносили друг другу воду в постель, при любом случае мурчали “милый” и “сладкая”. Они все еще пытались сделать вид, что все по-настоящему, и не спешили поймать друг друга на лжи.
– Милая, – сказал он. – Сладкая. Я все загрузил в машину. Ты готова?
Лэйси-Мэй пробормотала что-то невнятное, и он стал трясти ее за плечи, пока она не бросила притворяться.
– Еще рано. Девочкам надо позавтракать и собраться.
– Мы поедем на пляж. Они могут не мыться, а поедят в машине.
Хэнк уже был в плавках; он побрился, зачесал влажные волосы назад. Он не случайно запланировал поездку ровно на тот день, когда Робби выходил. Лэйси-Мэй взглянула на часы. Еще двадцать семь минут.
Лэйси-Мэй поцеловала Хэнка, чтобы он не раздражался, и прижала его руки прямо к груди. Он тут же ее сжал.
– Детка, – сказал он. – Сладкая моя.
Вообще эта часть ее жизни с Хэнком была не так плоха. Он ждал ее указаний, был рад услужить, да и сама она многого могла добиться, слегка повернув бедра, представив правильную картинку в голове. То, что с Робби она считала волшебством, оказалось чем-то более грубым, животным – предсказуемая искра, которая может проскользнуть между любыми двумя телами.
Лэйси-Мэй поцеловала его в затылок и прижала к плечу. Она не опускала голову и одним глазом следила за часами.
Она уговорила Хэнка сделать оладьи; девочки уже сидели на кухне в купальниках. Ела только Маргарита, слизывая кленовый сироп с пальцев и перечисляя все, что она сделает на пляже: закопается в песок, добежит до ларька с леденцами, поиграет с кем-нибудь в волейбол. Она так рассказывала про день, как будто все уже случилось, и она точно знала, что все будет хорошо. Диана, мрачная, тайком подсовывала свой бекон Дженкинсу под столом. Ноэль не отрываясь следила за улицей. В своем летнем платье она выглядела не на двенадцать, а как маленькая леди. Она выбрала любимый цвет Робби – желтый.
Хэнк расхаживал по комнате с третьей чашкой кофе в руках. Он раздвинул занавески.
– Надвигаются тучи, – сказал он, как будто пляж прямо тут, а не за сто миль.
Теперь девочки уже знали, что их папа в тюрьме. Когда они переехали к Хэнку и сдали дом, она плюнула на историю про работу на побережье. Они никогда к нему не ездили, но Лэйси-Мэй исправно переводила ему деньги на тюремные покупки. Хэнк не мог ей это запретить. Она распоряжалась деньгами, которые зарабатывала в магазине, а Робби, хотя бы по закону, все еще был ее мужем.
– Пойду покурю, – сказала Лэйси-Мэй,
