оказалось гораздо проще: Макс и Алсу регулярно наведывались, собирали навоз в тачки, отвозили и складировали его в отдаленный угол пастбища.
Вот и сейчас чета трудилась в поте лица, хотя и над другими задачами: Макс на тачке развозил сено, а Алсу раскладывала его между животными в каком-то особом, одной ей понятном порядке.
– Какие удивительные коровы, – поздоровавшись, заметила я, – прямо голубые-преголубые.
– Да, – лаконично ответил Макс.
– Это редкие коровки, – пояснила Алсу, более общительная, – это синие латвийские, очень древняя порода. Их еще морскими называют.
– О, – удивилась я. Оказывается, морские коровы – это не жирные тюлени с ручками-плавниками. – А почему вдруг морские?
– Из моря вышли, – пояснил Макс, продолжая работу, – легенда такая.
– А эти глазастые?
– Эти тоже морские. Порода с острова Джерси, не знаю, где это.
– Пролив Ла-Манш, Англия, – подсказала я.
– Пусть так, – согласилась Алсу, – главное, что дают много очень жирного и вкусного молока, мало едят и пастбища большого им не нужно.
– Удивительные животные, – искренне подивилась я, припоминая свой царский завтрак. В самом деле, вкус сильно отличался от привычного, даже для неприхотливого в еде человека (то есть меня).
– Да, только чокнутые, особенно быки, – вставил Макс.
– Почему это?
Алсу защитила своих любимиц:
– Просто немного нервничают, характер, как и у нас, у всех разный.
Макс с Алсу, завершив работу, удалились, а я осталась любоваться питомцами. В самом деле, нравы у них были совершенно различные. Козы с римскими носами и голубые буренки меланхолично жевали свое сено и плевать хотели на все, а джерсейские поглядывали в мою сторону с интересом, некоторые – с неодобрением. Кусок пастбища среди деревьев был отгорожен электропастухом, и там бродил, по всей видимости, тот самый чокнутый бык, упомянутый Максом. Нечто вроде большой собаки, только с рогами. Он пыхтел и периодически начинал рыть землю игрушечным копытцем.
Несмотря на его более чем скромные габариты, дамы относились к нему с уважением, и к границе, обозначенной проволокой под напряжением, особо не подходили. В той же стороне находился склад навоза.
Полоска зеленой травы на границе «пастуха» и кучи удобрения – именно этот лоскут чем-то притягивал мое внимание. Что-то в нем было ненормальное.
В целом вся территория пастбища была не совсем нормальная, как минимум потому, что все еще была покрыта сочно-зеленой травой. И даже попираемая многочисленными копытами и копытцами, она продолжала зеленеть.
«Хозяева нехило потратились на посев какой-то особой травянистой культуры. Красиво жить не запретишь, – констатировала я, приглядываясь, – допустим, это их дело. Но что это за кротовакханалия именно во-о-о-он на том участке?»
Складывалось
