что таких вот кукольных мальчиков грубый тон только возбуждает.
– Торри… Торри Дрик, – кукольный мальчик неожиданно сделал быстрое движение и чмокнул Вессу прямо в губы.
«А мальчик прыткий, – девушка с удовольствием ощутила прикосновение молодых губ, от которых чуть веяло каким-то пряным ароматом, – и это замечательно. Не надо будет тратить время, чтобы его расшевелить. Это не тот случай, когда смакуют, как хорошее вино многолетней выдержки. Тут надо залпом выпить, чтоб в голову хорошо ударило, и забыться на пару недель. Все. Потом умыться, привести себя в порядок и выбросить использованную тару в мусор».
– Мальчик, ты очень спешишь. Даже если тебе удастся уговорить меня выпить с тобой чашечку кофе у тебя дома, то все равно ты должен сначала заварить для меня этот кофе. И учти, бурду я не пью!
– О, я угощу тебя великолепным кофе. Гарантирую!
Весса с улыбкой смотрела на сверкающие, возбужденные глаза молодого человека.
«Все должно созреть. Даже нежный персик будет кислым, если его рано сорвать».
– Торри, может, для начала потанцуем?
– Пошли!
Колышущееся людское море легко проглотило две свои частички…
Яркий, слепящий зигзаг молнии расколол ночное небо надвое.
«Вот так и этот мальчик расколол мою жизнь на две части. Первая часть – это та, в которой я его еще не знал, вторую я прожил с ним. Впрочем, почему прожил? Я живу с ним». – Мужская рука потянулась к панели управления и щелкнула тумблером.
Тотчас на мониторе высветилось: «Включен режим максимальной безопасности».
«Гроза не на шутку разыгралась. Еще влепит молния по флайеру – и все. Тогда точно о своей жизни можно говорить в прошедшем времени».
Небольшой флайер упорно продирался сквозь грозовое небо. В его кабине сидел один человек – уже немолодой, сухонький, невысокий мужчина. Сквозь редкие седые волосики отчетливо просвечивала на удивление по-детски розовая кожа. Да и лицо, несмотря на высокий морщинистый лоб и глубокие складки, двумя бороздами опустившиеся от носа к губам, казалось детским. Сейчас на этом детском лице читалось страдание – уголки губ были опущены вниз и в глазах стояли слезы.
«Живу или страдаю? – Невеселые мысли, вытесненные было действиями по обеспечению безопасности, вновь стали болезненно терзать мозг. – Нет, живу. Потому что без страданий нет жизни. Это как соль для супа. Без нее он казался бы пресным и невкусным. Вот что-то этой „соли“ стало очень много. – Сидящий в пилотском кресле человек тяжело вздохнул. – Нет, надо мальчика ставить на место. В конце концов, я дал ему все – великолепную квартиру, деньги, оградил от всех житейских забот. И он просто не имеет права так со мной поступать! Как только его увижу, поставлю вопрос ребром. Или относится ко мне, как к другу, и живет со мной, или пусть катится на все четыре стороны». – Сухонький мужчина еще более тяжело вздохнул. Даже сейчас,
