style="font-size:15px;"> – Как вы думаете, почему вы здесь, Анжела?
Перинатальным психологом оказывается женщина лет на пять меня старше. Чуть полновата, в волосах поблескивают седые прядки – надо же, как рано, но глаза на удивление бодрые и энергичные. А я думала, что психологи – сами по себе напоминают клубок нервов, и потенциально – являются клиентами своих же коллег.
– Не знаю, – отвечая на вопрос пожимаю плечами, – потому что врач меня к вам послал.
– Ну, если я отнимаю у вас ваше время – мы на этом можем закончить. Я могу отметить, что у вас нет никаких проблем, и в наших дальнейших встречах не будет никакой необходимости.
В первую секунду я испытываю возмущение – до чего, однако, докатились все эти бюджетные врачи, вообще не хотят работать, а ведь вот на это уходит пять процентов моей зарплаты.
И вот черта с два, нифига я никуда не уйду.
Взгляд психологини не становится разочарованным, напротив – она будто выжидает.
– Я поняла. Я осталась, и вы ждете, что я скажу зачем?
Врач насмешливо щурится и едва заметно опускает подбородок. А я немного зависаю. Как же это сформулировать, чтобы не прозвучало глупо?
По-моему, как ни сформулируй – но от моих проблем пахнет таким наивняком, что с ними просто стыдно к кому-то обращаться.
– У меня был нервный срыв, – медленно проговариваю я, – ну или что-то вроде того. Подскочило давление, без каких-либо особых причин. И оно не снижалось почти сутки после моей госпитализации. При этом сердце у меня здоровое, причин для таких вот историй как будто нет.
– Как будто?
– Как будто, – я повторяю, пребывая все в той же легкой прострации, – физических причин нет.
– Но есть эмоциональные, не так ли?
– День был сложный.
Короткий ответ психологиню не устраивает, она лишь продолжает выжидающе на меня смотреть.
Ох, черт, как же сложно это!
Как сложно кому-то вообще об этой ерунде говорить.
Ну, подумаешь, отец моего будущего ребенка назвал нашу с ним ночь ошибкой и всеми силами делает вид, что её не было.
Ну, подумаешь – мне приходится с ним работать. Не маленькая девочка, давно должна была привыкнуть, что жить априори сложно.
Ну, подумаешь – оказалась в одном вольере с больной лошадью. Сама себя напугала, а все в итоге обошлось. И наверняка это какой-то придурок-подросток, как и сказал тот сержантик, потому что я в уме не представляю, кому могла насолить настолько.
Ну, подумаешь, мужчина, к которому я три года питала безответные чувства, женится на другой, и все это происходит в поле моего зрения.
Ну, подумаешь…
Тот, кто ухаживал за мной и действительно нравился мне сейчас…
Целовался с другой…
За потоком мыслей и путающихся объяснений я не сразу осознаю, что снова начинаю плакать. Бессильно, устало, вымученно.
Это все такая ерунда. А я…
