на бег.
– Постойте! Прошу вас! – неловко кричу вперед, но подруга Жанны лишь снова машет рукой. Наконец, я нагоняю ее. – Зачем вы сказали, что я отец?
– Чтобы не создавать неловких ситуаций. Расслабься, дорогой, никто тебя из–за этого автоматически в свидетельство о рождении не запишет и на алименты не подаст.
– Да я вообще об этом не думал! –громко возмущаюсь.
Все–таки странная эта Аврора, и как только Жанна с ней может общаться? Они ведь абсолютно разные.
– Ну, не думал, и молодец! Заходи в палату, Борис Николаевич, – и она жестом гостеприимного хозяина открывает передо мной дверь, – прошу!
По инерции захожу внутрь. А сам не понимаю, что я до сих пор делаю в этом модном центре для беременных, или как он там правильно называется.
– Простите, я, наверное, пойду, раз все благополучно завершилось, я здесь лишний, да и на работе ждут, – с трудом подавляю щемящее чувство в груди от мысли, что больше не нужен здесь, гражданский долг выполнен, о Жанне есть кому позаботиться.
– Погоди! – останавливает меня Аврора. – Оставайся! Это я пойду, мне близнецов не с кем оставить, садик сегодня не работает, няня вот–вот уйдет, у нее личные дела, в общем, Борис Николаевич, бывай!
И на этих словах она резко разворачивается на каблуках и выходит в коридор.
«Как это вы уходите?! Как это садик не работает, сегодня же рабочий день!» – должен по идее крикнуть я, но вместо этого молча присаживаюсь на диван, стоящий напротив кровати.
Она наверняка уже ушла, да и действительно, обстоятельства разные бывают. С чего бы она придумывала, верно? Жанна все–таки ее лучшая подруга, не могла она ее бросить без веской причины. А я и вправду здесь, на работе успел сказать, чтобы сегодня не ждали, куда еще спешить?
Уговаривая себя подобным образом, незаметно засыпаю, сказывается ранний подъем и нервная встреча.
И большего бреда я точно не видел в своей жизни, потому что погружаюсь в какое–то сюрреалистичное детское царство.
Я иду по длинному узкому коридору, по бокам которого стоят просто гигантские упаковки с подгузниками. Пробираюсь дальше, а там уже пошли пустышки с человеческий рот.
Мне становиться по–настоящему страшно. Почему я такой маленький? Ребенок, для которого все это предназначено, должен иметь нереальные габариты! Как я с ним справлюсь?
Тем не менее, я не поворачиваю назад, упорно иду вперед, потому что мне надо… Надо, что?
Ответ на этот вопрос я пока не знаю, но чувствую, в конце коридора обязательно узнаю.
После гигантских пустышек начинаются бутылки с молоком. Прохожу я мимо них и думаю, что если хоть одна упадет и разобьется, то я могу смело плавать на первом потоке.
И, наконец, я вижу Его! Ребенка!
Он сидит в конце коридора у самой стены, одетый в желтый комбинезон, и увлеченно стучит погремушкой по полу.
– Привет, малыш, – здороваюсь я с ним с милой улыбочкой. – Как твои дела?
И
