Он также хотел, чтобы страховая компания настаивала на возврате причитающейся премии в порту до момента выплаты возмещения. Эти идеи он привнес в 1755 и 1756 годах, пока не был вынужден покинуть компанию. Лишь позднее правление компании осознало правоту Мезоннёва и попыталось вернуть его, но он отказался.
Эти две страховые компании не исчезли и не обанкротились, они просто закрыли свои двери в период Семилетней войны и пережили мучительный период судебных тяжб, только первая компания 1750 года была вовлечена в 92 судебных споров. И лишь 17 из них завершились к концу 1762 года. В частности, капитал компании 1750 года составлял 4,6 млн ливров и заработанная премия в размере 1,4 млн ливров, но во время войны она потеряла 883 126 ливров по кораблям, захваченным британцами, и 117 682 ливра по кораблям, которые погибли при попытке уйти от противника.
Вторая компания 1753 года имела капитал в 4 млн ливров, но заплатила около 1,2 млн ливров по захваченным либо погибшим судам, а заработала премию в размере 500 тысяч ливров. Сегодня ясно, что суммы капиталов были лишь на бумаге; члены компаний фактически не вносили деньги, а оплачивали лишь возникшие убытки, что было главной проблемой платежеспособности этих страховщиков. В некоторых случаях компании тащили купцов в суды, чтобы получить от них премию за военные риски. Дополнительно об этих тяжбах можно прочитать в «Memoire pour les Sieurs Beaupied Dumesnil, Thourons frères, Gasan & autres contre les Directeurs & Syndics des Chambres d’Assurances de Paris»[165].
Несмотря на это бесперспективное начало, обе компании выжили после Семилетней войны и работали до американской войны за независимость, страхуя, где было возможно, корабли и грузы, но отнюдь не процветая. В целом эти компании играли на страховом поле ту же роль, что и компания Джона Ло в сегменте французской банковской системы, т. е. их первоначальная привлекательность для деловых людей и последующие провалы и длительная агония стали уроком и предупреждением другим компаниям этой сферы деятельности. Но почему же они потерпели неудачу?
Скорее всего, это было обусловлено меркантильными интересами участников. Что было общего у большинства участников обеих компаний, так это стремление побыстрее сделать состояние, не в торговле, что требовало определенного опыта, знаний и напряженной работы, а в финансах, как они понимались в 18-м веке, т. е. в сборе, расходовании и манипулировании правительственными фондами, к чему бы они ни относились. Для этих лиц компании морского страхования являлись спекулятивными предприятиями, в которых они приобретали доли участия, главным образом, в кредит против своих подписей. Например, главный казначей, или по-простому министр финансов Габриэль Прево (Gabriel Prévost) держал двадцать сертификатов на инвестированную сумму в 60 тысяч ливров в компании 1753 года, но вложил не более 3 тысяч ливров наличными[166]. Участники компаний не намеревались постоянно работать в морском страховании, после некоторого периода времени члены компании 1753 года перестали посещать собрания, и даже директоры порой игнорировали деятельность компании.
Не для них была трудовая жизнь счетных контор, где купцы проводили бóльшую часть
Arch. dép. de la Charente maritime, La Rochelle, 4 J 2269.
A. N., Z¹ª 915, printed form of the notary Armet (Paris), 19 June 1758.
