ёклый день только мешал, и купол закрыли изнутри тканью и зажгли люстры.
Люди в чёрном мельтешили у досок, столов с папками и банками проб с туманом. В Конфедерации любили символику цвета, и поэтому всемирщики, как и полагается интеллектуалам, носили чёрное. Серый – другое дело. Это цвет пустоты, а пустота – это начало, она же – конец. Серый носили мелкие чиновники и солдаты, новорождённых пеленали в серое, прежде чем отдать матерям, новобрачных наряжали в серые рубахи, прежде чем проколоть им уши, трупы заворачивали в серое полотно, прежде чем отправить на кремацию. Эдта Андеца, чиновница одного из самых мелких рангов, носила мундир с серым лацканом. Она ненавидела серый цвет.
Шеф исследовательской группы, ол-масторл Сафл Лереэ, жаловался на непогоду, потирая моложавый учёный лоб холёной ладонью.
– Какова глушь! – он кивнул на купол, за которым клубился туман, такой густой, что его можно было принять за дым от пожара. – А ведь мы на третьем этаже и речка далеко! Но, сдаётся мне, природные, телесные правила, по которым живёт обычный туман, не действуют на этот.
– Так и есть, масторл, – проговорила дама, отвечающая за исследование географии тумана. – Коллеги из агломераций пишут, что он собирается в тех местах, где обычно сухо. Близость воды или низина тут никак не влияют. Есть лишь одна закономерность – туман там, где живут люди. Где людей нет – нет и тумана.
– А он преследует людей? Перемещается? – поинтересовалась Эдта.
– Мы выслали группу коллег на пустыри в Окружних землях, – кивнула учёная. – И оставили на старой водонапорной башне на границе городка ещё одного человека с подзорной трубой. Он наблюдал, как по пустырю, почти свободному от тумана, люди двигались в облаке тумана.
Оно перемещалось вместе с ними, пока они шли. Потом эксперимент повторили с изменениями – люди шли не группой, а по одиночке на расстоянии друг от друга, и…
– Спасибо, масторла, – прервал коллегу Сафл. – Надеюсь на ваш подробный отчёт в письменном виде и доклад в конце квинера. Отличная работа была проделана, благодарю.
Дама, слишком уставшая, чтобы раздражаться, уткнулась обратно в свои карты и бумаги, а Сафл повёл Эдту к временной ленте. Чтобы уместились все материалы, пришлось сдвинуть в ряд несколько столов, на которые постелили ткань с нанесёнными отметками по годам, – от окончания войны до нынешнего года. Каждый год, как водится, случалось что-то плохое, и из всего плохого нужно было найти события, повлиявшие на концентрацию негативного одушевления во всемире, которое теперь выливалось на них масштабной бедственной чисткой в форме тумана. Здесь были катастрофы, шпионские, коррупционные и репутационные скандалы, маньяки, банды. Ол-масторл распорядился также добавить материалы по «сомнительным изобретениям и открытиям», и поэтому они лежали здесь же – номера «Ремонтника» и других газет, освещающие изобретение душескопа, а ещё – недавний успех лобби всемирных контрактов о доброкончании. Эдте совершенно не нравилось, что сюда вмешивают деятельность её бывшего мужа.
Она была всего лишь консультантом от Министерства ценностей, и её задачей было высчитывать траты на уменьшение разрушительных последствий тумана на благосостояние Конфедерации в соответствии с выводами учёных. Но Сафл посвящал её практически во всё. Эдта полагала, что он просто хочет с ней переспать.
– Я не думаю, что этому здесь место, – заявила она, кивнув на стопку с табличкой «Вс. к-т о доброконч., год тысяча семь».
Сафл поглядел на неё снисходительно, как стареющий богач на молоденькую содержанку, которая опять завела свою песню, чтобы он развёлся с женой. Но вместо того чтобы заявить, что её думать об этом не просили, сказал:
– Милая госпожа Андеца, видите ли, я собираю здесь все события, имеющие всемирный отголосок. А что, как не прямой диалог группы учёных со всемиром, вылившийся в принятие телесного закона, повлияет на текущее одушевление? У данного лобби были последствия…
– Моя сестра рассказала мне, какие там были последствия. Она как-никак шеф-глашатай полиции и напрямую за это отвечала. Да, первое время действительно были те случаи – когда врачи за взятку устраняли неудобных наследников, младенцев и стариков под видом доброкончания. Но Леара сочла нужным очень ярко осветить это в прессе, что бывает, если нарушить контракт. Таких случаев было всего двадцать пять до информационной кампании и четыре после. Глашатаи отбили у людей желание заработать гнилым способом. Врачи-убийцы, без сомнения, растворились подлостью и жаждой стяжательства, однако этого недостаточно, чтобы изувечить всемир так, чтобы он ответил туманом. Поэтому я не считаю, что этому здесь место.
Сафл ещё несколько секунд ухмылялся, а потом повернулся к коллегам:
– Господа, уберите, пожалуйста, всё, связанное с контрактами о доброкончании.
Всемирщики смерили Эдту презрительными взглядами, но приказ шефа исполнили.
– А
