изъявив желание служить врагу.
Разговаривать с особистом было бесполезно. В его обязанности входило выявление врагов и шпионов, которых он видел во всех окружающих. И Константин был одним из них, тем более у него не было никакой возможности доказать обратное. Даже если и не перебежчик, то заснул на посту и дал захватить себя в плен. В любом случае расстрел.
– Так, а что у нас на карте? Ты им всё выдал, даже расположение резервной техники. Вот гад!
– Ну скажите мне, откуда я мог знать про резервную технику?
– Нет, Трошин, это ты нам расскажи, кто тебе помогал? Один ты точно не смог бы всё выяснить.
– Хорошо, тогда посмотрите туда, где немцы обозначены. Это я как мог узнать? Что, мне немцы всё рассказали за то время, что я у них был?
– А почему ты полковником назвался?
– Каким полковником?
– Когда тебя спросили, в каком ты звании, почему сказал, что ты полковник?
– Я не говорил.
– В протоколе записано, что сказал, что ты оберст.
– Так я ж по-немецки не понимаю.
– Тогда откуда ты слово такое взял и почему именно оберст?
– Да немец, что меня допрашивал, всё время к какому-то офицеру обращался, тот в стороне сидел. Вот ему он и говорил оберст.
– Товарищ майор, вас командир дивизии вызывает, возьмите трубку.
– Какого именно майора он вызывает, не видишь, что нас тут двое?
– Я не знаю, товарищ майор, он не сказал.
– Да, товарищ комдив! Так точно! Захватили перебежчика. Никак нет, с нашей стороны. При нём карта подробная. Что? Сказал, что он немецкий полковник. Никак нет, немецкая карта. Откуда она у него? Сейчас, товарищ комдив. Эй, Трошин, откуда у тебя карта? Товарищ комдив, говорит, что в блиндаже немца убил во время бомбёжки. Есть доставить вместе с перебежчиком!
– Повезло тебе, Трошин, ещё чуток поживёшь. Сбежать не надейся. Руки за спину, пошёл!
Константин стоял напротив генерала и ещё трёх офицеров. Он уже два раза пересказал им историю своего двойного пленения: сначала немецкой разведгруппой, а потом и красноармейской. Он решил не врать, чтобы не запутаться в показаниях. Генерала очень заинтересовало упоминание о полковнике, и Константину пришлось несколько раз описывать его подробнейшим образом. Для чего это было нужно начальству, ему никто не объяснил. Офицеры склонились над картой и исследовали её тщательнейшим образом.
– Ну, сынок, ты даже не представляешь, что с собой из плена приволок. Если это подлинная карта, в чём я не сомневаюсь, то тебя нужно за неё к ордену представить. Я наградной лист лично подпишу. А пока подожди-ка с другой стороны двери.
Константин кивнул и вышел под присмотр конвойного. За дверью разгорелся яростный спор. Костя старался не шевелиться, чтобы иметь возможность хотя бы частично услышать, о чём речь.
– Не могу, товарищ генерал!
– Да ты послушай меня, старого служаку! Этой карте цены нет! Мы сейчас так
