барбекю пустят. И хватит называть меня жирной! Жирная – это когда пузо и талии нет. А у меня талия – пятьдесят восемь сантиметров!
– Ишь ты. Зато жопа все двести, – парировала старая карга. – Не хочешь учиться – вали отседова!
Она дунула на костер.
Пламя взметнулось ввысь и тут же исчезло.
Все погрузилось в темноту, и в этой темноте вдруг вспыхнул и ударил по глазам…
***
… яркий свет.
Рядом колыхались и бормотали неясные тени.
– Зря ты это делаешь, – бубнил кто-то. – Сказано же было, на место доставить в запакованном виде.
– Так и будет, – прошептал другой. – Я ее обратно в чемодан засуну.
– Все равно узнают.
– Хватит нудеть. Я тебе мало заплатил? Еще добавить?
– Да не в этом дело…
– Ну раз не в этом, выйди и стой на стреме. Мне полчаса хватит. Кто пойдет, скажешь дезинфекция.
– Черт. У нее глаза дернулись. Кажется, просыпается. Добавить раствора?
– Нет. Это даже к лучшему. Давай. Исчезни.
Одна из теней пропала. Щелкнула дверь.
Валенсия завозилась, протирая глаза и пытаясь сообразить, что происходит. Какой-то низкочастотный гул стоял в ушах и мешал думать.
Когда зрение пришло в норму, она увидела, что сидит в широком кожаном кресле, рядом – закрытый шторкой иллюминатор.
Напротив, в таком же кресле сидел лысый чернобородый мужик в спецовке и, улыбаясь, смотрел на нее.
– Привет, – сказал он низким хриплым голосом. – Давно не виделись.
– Где я? – пробормотала она.
– В самолете. Бизнес-джет босса. Это – вип-салон. Красиво, правда?
– Угу, – промычала она, оглядывая широкий диван в углу и еще пару кресел с низким столиком. – И куда мы летим?
– Извини, дорогая, этого я сказать не могу. Ты по мне скучала?
Валенсия вгляделась в загорелое горбоносое лицо с густой черной бородой и светло-серыми глазами.
– Как я могла по тебе скучать, если первый раз вижу?
Улыбка медленно сползла с бородатого.
– Ты меня не помнишь?
– А должна?
– Я думал, такое не забывается.
Ее взгляд упал на его поросшие обильным волосом руки, и тогда она вспомнила.
Видела эти руки совсем недавно на фотографии. Точнее, на своей голой заднице.
– А, – она откинулась на спинку. – Стрип-клуб. И туалет. Извини, я тогда так упилась, что ничего не помню.
– А вот я никак забыть не могу. Лучший секс в моей жизни. Ты была бесподобна.
– Рада за тебя.
– У меня эта картина постоянно перед глазами стоит. Просыпаюсь – стоит. Засыпаю – стоит. Работать не могу.
– Ну если всегда стоит – это к врачу, – попробовала пошутить она. – Приапизм называется.
– Ты
