кухню в обычной “хрущевке”, он, как всегда увидел чистоту и порядок. “И как ему это удается”? – промелькнуло у него в голове.
– Ну, что жмуришься как котяра, – улыбнулся Сергей, ставя на стол тарелку с колбасой. – Наливай! Так и быть выпью с тобой за компанию.
– О! Хороший тост получился, – поддержал Иван, разливая по рюмкам. – За взаимопонимание!
– Давай! – согласился Григорьев, чокаясь с приятелем.
Выпив, Быков весело посмотрел на Сергея.
– Ну, давай бухти, чего звал-то?
– Я хотел, чтобы ты посмотрел кое-какие бумаги и сказал, что ты о них думаешь. Тем более что они написаны на твоем любимом старославянском языке.
– Это уже интересно! Давай посмотрим.
– Тогда наливай, а я сейчас, – сказал Сергей и вышел.
В соседней комнате послышался шорох бумаг и шум падающих книг.
– Серег, ты не убился там? – пошутил Быков.
– Нормально все, – ответил Григорьев, возвращаясь с листами бумаг. – На, читай.
Пока Иван читал, Сергей подошел к балкону и открыл дверь. Радостный щебет птиц быстро заполнил комнату. Посмотрев на удаляющиеся облака, он сел на порог и с наслаждением вдохнул ворвавшуюся свежесть.
– Ну, что скажешь? – спросил Григорьев, когда Иван отложил листки в сторону.
– Давай-ка сначала крякнем, – предложил он.
– Ну, давай, крякнем.
Выпив и закусив колбасой Быков, откинулся на спинку стула и посмотрел на друга.
– Серег, ты, серьезно, ради этого меня звал? – спросил он.
– Нет, блин! Просто бухнуть захотелось, – съязвил Григорьев. – Конечно, серьезно.
– Не, Серег, я тоже серьезно! Я думал, что-то стоящее. А тут, какие-то листы, не имеющие ни начала, ни конца. Да еще непонятно откуда выдранные. А вообще оригинал существует?
– Существует. Я его видел своими глазами.
– Хорошо! Что ты хочешь услышать от меня?
– Твое мнение.
– Я тебе его высказал, что эти бумажки без начала и конца ничего собой не представляют.
– Подожди, подожди. Ну-ка без эмоций и подробней. Почему ты решил, что у них нет начала?
– Серег, да не мне тебя учить. Любой монастырский отчет не будет начинаться сразу с перечня. Он скорее бы начался с этих слов, что в конце списка: «А также по Вашему указанию провел я смотр дарственной, блаженной памяти вклад».
Взглянув на листы, Григорьев расхохотался.
– Эй, что случилось? – с удивлением спросил Быков.
– Черт! Ванька, ты гений! – вытирая от смеха слезы, проговорил Сергей.
– Да ты можешь объяснить толком? – продолжал недоумевать Быков. – Что это вообще за бумаги? И чему ты собственно радуешься?
– Сейчас, секунду. Давай наливай лучше, а потом я тебе все расскажу.
Выпив, Сергей подошел к балкону и закурил.
– Ну, давай! Я жду! – пробубнил Быков, запихивая
