западный ветер, может, и это не будет чудом, но Дюнуа прикончит англичан.
Архиепископ (дочитав письмо). Де Бодрикур и в самом деле весьма воодушевлен…
Ла Гир. Де Бодрикур – страшный осел, но он – солдат, и если он считает, что девица может побить англичан, вся армия будет думать так же.
Ла Тремуйль (архиепископу, который уже колеблется). Пусть будет по-ихнему. Что бы Дюнуа ни делал, его войска отступят, если кто-нибудь не придаст им духу.
Архиепископ. Святая церковь должна проверить девицу, прежде чем принять какое бы то ни было решение. Однако, если его высочество этого желает, допустите ее ко двору.
Ла Гир. Сейчас я ее разыщу. (Выходит.)
Карл. Пойдем, Синяя Борода. Давай-ка сделаем так, чтобы она меня не узнала. (Выходит за занавес.)
Синяя Борода. Мне представиться таким ничтожеством!.. Пресвятая Богородица! (Идет вслед за дофином.)
Ла Тремуйль. Интересно, отгадает она или нет!
Архиепископ. Конечно, отгадает.
Ла Тремуйль. Как? Почем она будет знать?
Архиепископ. Разве она не знает того, что знают все в Шиноне? Что дофин самый невзрачный и хуже всех одетый человек при дворе, а что синюю бороду носит Жиль де Рец?
Ла Тремуйль. Черт, я об этом не подумал.
Архиепископ. Я больше привык к чудесам, чем вы. Она входят в мое ремесло.
Ла Тремуйль (недоумевая). Но какое же тогда это чудо?
Архиепископ. А почему бы и нет?
Ла Тремуйль. Послушайте, что такое чудо?
Архиепископ. Чудо, друг мой, это такое событие, которое укрепляет веру. В этом цель и смысл всяких чудес. Они кажутся необыкновенными тем, кто их видит, и незамысловатыми – тем, кто их совершает. И все же это настоящие чудеса!
Ла Тремуйль. Даже если это жульничество?
Архиепископ. Жульничество обманывает. Явление, которое укрепляет веру, не может обманывать, значит, это не жульничество, а чудо.
Ла Тремуйль (почесывая затылок). Ну что ж, вы ведь архиепископ – вам лучше знать. Мне лично все это кажется делом темным.
Архиепископ. Вы хоть и не священник, но зато – человек государственный, воин. Разве заставишь обывателя платить военные налоги или солдата – жертвовать жизнью, если скажешь им правду?
Ла Тремуйль. Конечно, нет, клянусь Богом! Сразу дым пойдет коромыслом.
Архиепископ. А разве так трудно сказать им правду?
Ла Тремуйль. Господи помилуй, да они вам все равно не поверят.
Архиепископ. Именно. Что ж, церковь правит людьми для блага духовного, вы же правите ими для блага телесного. И путь у нас один: крепить веру при помощи поэтического вымысла.
Ла Тремуйль. Вымысла? Вернее сказать, обмана.
Архиепископ.
