пяти метрах вожак остановился.
– Иди, тут пожрать дают, – напряженно улыбается Нильс.
Зайца так не подманишь. Только лошадь.
Вожак мотает головой, фыркает и делает шаг вперед. И тут Нильс быстро поднимает руку с кургана и хватает первый попавшийся камень.
Прямое попадание! Камень угодил вожаку почти между глаз, чуть ниже, и он вздрагивает, как от удара током. Конь быстро поворачивается, натыкается на стоящего сзади и шарахается в панике.
Нильс швыряет второй камень, плоский и острый, как лезвие доисторического топора.
Камень попадает коню в бок. Отчаянное ржание. Остальные осознают опасность, разворачиваются и с места берут в галоп. Топот копыт, прямо как в вестерне.
Третий камень мимо, а с четвертым он опоздал – кони уже далеко.
Но Нильс успевает заметить струйку крови на боку у вожака. Рана, судя по всему, глубокая, быстро не заживет. Нильсу интересно найти тот камень, посмотреть, есть ли на нем кровь.
Топот постепенно замер, и опять все тихо в альваре. Нильс присаживается на курганчик и слегка улыбается – вспоминает, какой идиотский вид был у вожака, когда он угодил ему камнем в морду.
Хвостатая нечисть.
Он показал им, кто истинный хозяин в альваре. Продолжая улыбаться, Нильс шарит на дне рюкзака – не положила ли мать ириски, которые он так любит?
6
Жизнь, и без того не особенно шумная в марнесском доме престарелых, к вечеру окончательно замерла. Герлоф сидел у стола перед раскрытой тетрадью и вертел в руке шариковую ручку.
Ему ничего не составляло уговорить себя, что не так уж он стар, как ему кажется, что сил еще много, что вот передохнет пару минут, встанет. Перемнется на пружинистых ногах и двинется в путь.
В путь. Туда, на берег в Стенвике. Столкнуть плоскодонку и грести к кораблю, стоящему на рейде. Сняться с якоря, поднять паруса и плыть. Туда, в большой мир.
Герлофа всегда волновала мысль, что он, эландский каботажный шкипер, может плыть, куда ему вздумается. Немного удачи, много умения, надежная оснастка и хороший запас провианта – иди куда хочешь, в любую гавань, а потом возвращайся домой. Вот это и называется свободой.
И тут прозвонил колокольчик на ужин – и он словно очнулся. Очнулся в своем дряхлом, бессильном теле. Негнущиеся суставы, а руки… с такими руками взяться за фал – куда там!
Быстро они пролетели, годы на море. И было-то их не так уж много. В конце двадцатых годов он плавал первым помощником с отцом на его галеасе «Ингрид Мария». Лет через пять отец окончательно сошел на берег, стал судовым маклером, а Герлоф унаследовал корабль, переоборудовал и поменял название на «Ветер». На континент и обратно. Пиломатериалы и дрова из Смоланда на Эланд. Камень – с Эланда в Смоланд. Так он стал капитаном большой лайбы в двадцать два года.
Во время Второй мировой войны работал лоцманом. Дважды ему приходилось видеть, как самонадеянные
