иду…»
Он черкнул перед боем: «В атаку иду…»,
И ему не дано было знать,
Что оплачет его золотую звезду
На глазах поседевшая мать.
Он писал перед этим последним броском:
«Не волнуйся, себя береги».
А она вспоминала, как он босиком
Делал первые в жизни шаги.
Он себе говорил: «Поднимайся, смелей,
Не позорь своё имя, не трусь».
Сколько их, самых верных своих сыновей,
Потеряла ты, матушка-Русь!
Сколько крови и слёз в твоих реках течёт,
Сколько боли в душе у тебя.
Но решив, что терпимые раны не в счёт,
Ты прощаешь, о павших скорбя.
Им уже не подняться – зови, не зови,
И виновных не стоит винить.
Остаётся нам только колени свои
Перед подвигом их преклонить.
«Напою я коня родниковой водой…»
Напою я коня родниковой водой,
Да в широкую степь, стременами звеня.
И степному орлу не угнаться за мной,
Даже ветер, и тот не догонит меня.
Не догонят меня ни копьё, ни стрела,
Не достанет, нацеленный в сердце свинец:
Мой горячий скакун закусил удила,
А в седле у него удалой молодец.
Я скачу по степи и с пути не сверну,
Ни себе, ни коню не позволю остыть.
Кабы мне, молодцу, молодую жену,
Может, я и унял бы излишнюю прыть.
Я бы всё позабыл с молодою женой,
Но однажды на волю потянет меня.
Напою я коня родниковой водой,
Да в широкую степь, стременами звеня!
Весёлому критику
Спасибо, критик мой весёлый!
Душевно тронут и польщён.
Твоим стараньем труд «тяжёлый»
Наполовину облегчён.
Меня порою до тошноты,
До спазм критических в мозгу
Доводят эти обороты.
А я здоровье берегу.
И, наобум, не видя строчки,
Горя душевной простотой,
Где две, где три поставлю точки,
Но чаще – точку с запятой.
Могу – тире. Сознаюсь – грешен.
Печален творчества итог.
Лишь тем немного я утешен,
Что критик мой не очень строг.
«В грудь ударили ветры шальные…»
В грудь ударили ветры шальные,
Под копытами травы легли.
Это кони мои вороные
Что есть мочи меня понесли.
От постылого сердцу разгула,
От угара ночных кабаков,
Спохватившись, судьба повернула
Вместе с дюжиной ладных подков.
Этой ночью хмельная настойка
Почему-то меня не пьянит.
А моя сумасшедшая тройка,
От земли отрываясь, летит.
Только пыль серой тучей клубится
Позади быстроногих коней.
Мне бы с верной дороги не сбиться
В лабиринте слепящих огней.
Мне бы вырвать со дна подземелья
Отрезвевшую душу свою.
И, быть может, не зная похмелья,
Я назавтра уже не запью.
Не залью
