вдруг оказались в каменных тисках практически рабской зависимости. К этому времени высшие слои общества обзавелись столь мощным аппаратом принуждения, что преодолеть этот гнет не могло даже самое многочисленное, в том числе и вооруженное, сопротивление.
Конечно, некоторым утешением была христианская церковь, служители которой не переставали убаюкивать несчастных богоопределенностью их судьбы и предстоящим посмертным блаженством. Но одно дело – призрачные перспективы возможного загробного благоденствия, а другое – реальная жизнь, в которой высокородные сеньоры, да и само высшее духовенство вели себя столь жестоко и аморально, что простому человеку уже с трудом верилось в их увещевания, изливаемые с амвонов средневековых христианских церквей. Так что при отсутствии каких-либо иных вариантов сопротивления самоубийство переставало казаться таким уж плохим выходом из сложившейся ситуации.
И тогда власть имущим пришлось придумать что-то пострашнее самой смерти, а именно вечное адское страдание. К тому же изобретение ада дало духовенству как дополнительные рычаги давления на светских синьоров, так и отдушину для несчастных крестьян в виде надежды на посмертное возмездие для своих мучителей.
Именно поэтому в какой-то момент на стенах европейских соборов значительные площади вдруг стали отводиться для изображения сцен, изобилующих отвратительными подробностями всевозможных страданий, которые души грешников претерпевают от рук жутких адских чудовищ во главе с самим сатаной.
Ян ван Эйк. Страшный суд. 1430
В этот момент социальное пространство жизни средневекового человека было смещено еще и в сторону ада. Причем не расширено, а именно смещено, потому что текущая реальность настоящей жизнью не признавалась. Значение имела только будущая, вечная жизнь, которую ты мог провести либо в вечном блаженстве, либо в вечных муках. И тогдашние художественные галереи, которыми для подавляющего большинства людей являлись храмы, были заполнены наглядными образами именно этих двух социальных пространств. Собственно, общество было едино, и социальная справедливость была достижима только в этих двух точках. Будь ты высокородным бароном, бесправным крестьянином, смиренным монахом, столяром, скорняком, палачом или кардиналом – всех уравнивали ад и рай.
10. Герои и хитроумные греки
Итак, мы одновременно остановились и на пороге эпохи Возрождения, и на пороге открытия третьего критерия, по которому можно опознать настоящее произведение изобразительного искусства. Но прежде чем говорить о Возрождении, давайте для начала рассмотрим эпоху, которую Возрождение, собственно, возрождало, – эпоху Античности. И как обычно, мы начинаем наше исследование с того, какие социально-психологические механизмы предлагала эта цивилизация для разрешения проблемы смерти.
Нужно заметить, что греки – а именно
